используемых во флективных языках для выражения качеств и свойств, образа действия и соотношений и т. д. Большое число этих суффиксов, как позволяет непосредственно обнаружить и доказать историко — лингвистический анализ, изначально обладало материальным значением. В качестве их первоначального значения постоянно выявляется конкретное, чувственно — предметное выражение, которое, однако, все больше и больше утрачивает этот первичный характер и преобразуется в общее выражение отношений
[11]. Лишь через это употребление суффиксов подготавливается почва для языкового обозначения чисто реляционных понятий. То, что первоначально было призвано являться специальным обозначением вещи, переходит теперь в выражение категориальной формы, служащей характеристикой, например в выражении понятия, свойства вообще
[12]. Однако если с психологической точки зрения этот переход оказывается, так сказать, под знаком минус, то все же именно в самом этом отрицании выражается чрезвычайно позитивный акт формирования языка. Правда, на первый взгляд может показаться, что развитие суффиксов обусловлено главным образом тем, что первоначальное субстанциальное значение слова, от которого они происходят, все больше отступает на задний план, пока не оказывается забытым вовсе. Это забвение часто заходит так далеко, что могут возникать новые суффиксы, обязанные своим возникновением уже не какому‑либо конкретному представлению, а, так сказать, ложному направлению языкового формообразования и аналогии. Например, как известно, в немецком языке возникновение суффикса — keit объясняется подобным языковым «недоразумением»: из‑за того, что в таких словах, как ewic‑heit, конечное
с основы сливалось с начальным
h суффикса, возник новый суффикс, благодаря аналогии получавший все большее распространение
[13]. Однако и в подобных процессах, по чисто формальным и грамматическим основаниям обычно рассматриваемых как «промашка» чувства языка, заключено нечто большее, чем просто заблуждение языка, скорее в них обнаруживается
восхождение к новому пониманию формы, переход от субстанциального выражения к чистому выражению отношений. Психологическое затемнение первого вида выражений становится логическим средством последовательного развития второго вида.
Правда, чтобы осознать это продвижение, недостаточно оставаться лишь в области простых явлений словообразования. Его основное направление и его закон постигаются лишь на уровне структуры предложения, — ведь если предложение как целое является подлинным носителем языкового «смысла», то только в предложении и могут ясно проявиться логические нюансы этого смысла. Каждое предложение, в том числе и так называемое одночленное, уже в своей форме несет, по крайней мере, возможность внутреннего членения и содержит требование подобного членения. Но членение может осуществляться на совершенно различных ступенях и в очень разной степени. Иногда стремление к синтезу преодолевает силу анализа — иногда же, напротив, аналитическое стремление достигает относительно высокой ступени развития, хотя ей при этом не сопутствует равнодействующая сила обобщения. В динамическом взаимодействии и соперничестве обеих сил возникает то, что именуется «формой» каждого определенного языка. Если взглянуть на форму так называемых «полисинтетических» языков, то в них тяга к соединению представляется значительно превосходящей противоположную силу, — выражается она прежде всего в склонности представлять функциональное единства языкового смысла также и материально и внешне в пусть очень сложном, но замкнутом звуковом комплексе. Смысловое целое втискивается в единое слово — предложение, где оно оказывается словно заключенным в жесткую оболочку. Однако это единство языкового выражения не является еще подлинным смысловым единством, поскольку оно может быть достигнуто лишь за счет логической универсальности самого этого выражения. Чем больше слово — предложение включает в себя переменных характеристик, ассимилируя целые слова или отдельные частицы, тем больше оно служит для обозначения особой конкретной ситуации, которую оно пытается исчерпать во всех ее частностях, но не соединяет с другими однородными ситуациями в широкое общее единство
