— Я мог бы рассказать тебе о многом, но тебе все равно было бы сложно поверить моим словам, — сказал ему Богоизбранный. — Присоединяйся к моему путешествию в дикие земли — без сопровождения. Вместе мы помолимся, а затем ты и только ты один обретешь Благословение Светила. Собери еды на три оборота и отправляйся со мной.
— Зачем ждать целых три оборота? — посетовал Голодный Скороход. — Почему не сейчас.
Богоизбранный смерил его суровым взглядом. — Потому что в тебе нет веры, — ответил он. — Чтобы взрастить веру, которая сделает тебя достойным Благословения, мне потребуется три дня.
Голодному Скороходу оставалось лишь согласиться, что с оценкой его веры Богоизбранный ничуть не ошибся. Он совершенно не доверял этому шарлатану и явно сомневался, что хотя немного поменяет свое мнение даже после трех оборотов проповедей. Однако истории, которые он слышал об этом странном чила, дошли до него в неизменном виде, а их источником зачастую были одни из его лучших командиров, которые, по понятным причинам, брались за расследование любых обстоятельств, которые могли угрожать безопасности отдаленных границ Империи.
Голодному Скороходу не хотелось тратить впустую целых три оборота, но он был готов пойти на эту жертву, если она поможет разгадать тайну Богоизбранного. Если же выяснится, что никакой тайны здесь нет, он лично позаботится о том, чтобы от этого бледного тельца не осталось ничего, что сгодилось бы для мясных припасов. Сам чудотворец, впрочем, не выглядел напуганным и на вид был полностью уверен в своих силах.
— Я пойду с тобой, Богоизбранный, — ответил Голодный Скороход. — Веди нас.
Когда они наполнили свои сумки небольшим запасом провизии, Богоизбранный повел Скорохода к северо-востоку, навстречу лучу, который ниспадал с небес, двигаясь к ним с севера. Командир отряда был против того, чтобы Голодный Скороход отправлялся в межклановые земли безо всякой защиты, но Лидер начисто отмел его возражения.
— Мы находимся в глубине имперской территории, а в этой местности нет ни одного варвара, — ответил он. — И ты, я надеюсь, не думаешь, что мне не хватит сил справиться с этим бледным жрецом в одиночку. Мне достаточно легонько на него наступить, и он лопнет, как яичный мешок.
Во время путешествия по диким землям Богоизбранный все время пытался проповедовать, однако Скороход использовал паузы в его речах, чтобы задать личные вопросы о тех временах, когда Богоизбранного все еще называли Розовыми Глазами. Выслушав, через что Розовым Глазам пришлось пройти, еще будучи мальком и юношей, и узнав об обращении, случившемся с ним в пустошах, Голодный Скороход проникся скупым восхищением к стойкости, обитавшей в этом крохотном тельце. Вскоре он и вовсе перестал замечать, что тело, вмещавшее в себя личность Богоизбранного/Розовых Глаз чем-то уступало обычному чила. Он не переставал удивляться, что Розовые Глаза отличался своим размером от остальных, когда тот, к примеру, был вынужден обращаться к Скороходу за помощью, чтобы сорвать висящий на приличной высоте стручок лепесткового растения.
Чем ближе их маршрут подходил к пересекавшей его линии движения луча, тем неистовее становились проповеди Богоизбранного. Голодный Скороход напряженно вслушивался в слова спутника, успевшего к этому моменту заслужить его уважение, но, несмотря на все поучения Богоизбранного по-прежнему не мог поверить, что тот действительно был избранником Светила и мог одарить его Благословением самого Господа.
— Я слушаю, Богоизбранный, — признался Голодный Скороход. — Но моя вера все еще слаба.
— Даже акт признания собственного неверия — уже шаг в правильном направлении, — сказал Богоизбранный. Затем, обратив все свои двенадцать глаз к небу, и медленно отсчитав мгновения с последней вспышки луча, появившегося чуть севернее их текущего местоположения, нараспев произнес:
— Помоги, о, Светило! Помоги этому неверующему обрести веру! Даруй свое Благословение Голодному Скороходу.
Глаза Скорохода проследили за взглядом Богоизбранного до необычной семизвездной структуры, парившей высоко в небе. Он спокойно размышлял о том, как этим звездам удается все время оставаться на одном и том же месте, пока все остальные неизменно двигались с востока на запад, как вдруг его тело будто взорвалось от наслаждения.
