- Как ты считаешь... - начал было Рудд, но, испугавшись, осекся.
- Что я считаю? Ты о чем, дурак? - Но голос у Деннисона был вовсе не грубый.
- Как ты считаешь, враг приближается?
Снаружи снова завыл ветер, завыл громко, но даже и эти завывания не заглушали тявканья собак.
- Не знаю, - произнес наконец Деннисон.
Рудд быстро протянул вперед ладонь, прикрывая от ветра пламя горелки, но на этот раз Деннисон ничего не сказал. Дела плохи. Рудд знал это.
Он стоял и думал: "Я сделаю то, что от меня требуется". Подойдя к ящику, он оперся на него.
- Не прикасайся, болван, - сказал Деннисон.
- Но почему? - Рудд озадаченно замер. Он много раз касался этого ящика раньше, давил пальцами на скрипящее дерево, а иногда даже отколупывал щепочки, которыми потом рисовал на грязи снаружи.
- Э-э-э, - протянул Деннисон, - не прикасайся, и все тут.
Рудду стало стыдно, и он отошел.
Неожиданно шум по ту сторону палатки резко усилился. Собаки лаяли совсем рядом, их там были дюжины и дюжины - тявкающие, лающие, воющие.
- Слушай, - сказал Деннисон.
Рудд слушал.
- Громко лают.
- Нет, я не про лай. Я слышу, как они скрежещут зубами.
Рудд прислушался и тоже услышал. Звуки эти повергли его в трепет.
- Врагу до нас не добраться. Никогда. С нашими псами мы в безопасности, - хвастливо заявил он.
Сквозь шум ветра донеслись шаги человека, бегущего по густой грязи в тяжелых ботинках.
- Враг! - Одна рука Рудда крепче сжала приклад, другая потянулась к рукоятке затвора.
Но это оказались свои. Одношевронник, посыльный от остальных.
Огромного роста, чернобородый, он, пошатываясь, стоял в центре палатки, а вокруг покрасневших глаз образовались такие же темные круги, как и у старшего с двумя шевронами, только глубже и чернее.
- Этот? - задыхаясь спросил он, показывая на ящик. Рудд видел посыльного в течение многих теплых и холодных периодов, посыльный здорово постарел, и Рудду стало жалко его и неловко от того, что тот уже даже и не помнил ящик.
- Да, этот.
Посыльный стоял, и все в палатке замерло. Один раз он слегка наклонился и сделал движение рукой в сторону ящика, но тут же ее отдернул. Повернувшись на массивных каблуках, посыльный встал к ним лицом.
- Вам надо бежать. Мы разбиты.
- Разбиты? - переспросил Рудд. - Я не верю.
Деннисон впился в посыльного глазами.
- Давай, - кивнул он наконец Рудду и, сбросив ноги на пол, принялся натягивать ботинки, - или ты думаешь, у нас вся ночь впереди?
- Но...
- Мы разбиты, - еще раз повторил посыльный.
- А ящик? - спросил Рудд. - Как же ящик?
- Уничтожьте его. Быстро. Времени почти нет. Когда закончите, уходите в горы. Масла достаточно?
Рудд перевел взгляд на горелку, пламя было высокое и сильное.
- Да нет же, тупица, - крикнул Деннисон, - не для нее, для ящика. Ящик не должен попасть в руки врага.
Посыльный сунул Рудду банку с маслом и, орудуя штыком, разрезал крышку. Задержавшись во входном проеме, он поднял руку к глазам.
- До свидания. И поторапливайтесь.
Рудд какое-то время тупо смотрел на открытую банку, потом начал лить масло на деревянные поперечины на крышке ящика. Псы, казалось, надрывают глотки уже в нескольких ярдах от палатки.
Деннисон вырвал банку у Рудда из рук.
- Не так. Под деревом наверняка есть что-то, что так просто не уничтожить. Водостойкая прокладка или металл, или еще что-нибудь. Крышку с ящика надо снять. - Он ухватился за поперечины и стал их отдирать.
- Нет, - запротестовал Рудд, - нам запрещено. Мы обязаны надзирать за ящиком, а не за тем, что внутри.
Но Деннисона было уже не остановить. Рудд смотрел, а деревянные дощечки скрипели, стонали, отлетали в стороны, некоторые ломались, пока наконец не отскочили, обе сразу, две последние, и крышка открылась.
Они невольно отпрянули назад. Под крышкой ящика показалась пожелтевшая бумага, в которую было завернуто его содержимое, а на ней - какие-то пять черных значков. Деннисон протянул руку, сдернул бумагу, и они наклонились вперед.
Рудд и Деннисон обменялись взглядами. Оба нахмурились. В ящике находились похожие на маленькие коробочки свертки, большинство из них длиной с ладонь человека, может быть, чуть длиннее, примерно с ладонь же шириной, а толщина достигала двух-трех пальцев. Каждая коробочка отдельно обернута материей.
