— Это не одно и то же, — ответил Дорн.
Белобородый карлик пожал своими широкими плечами и сказал:
— Может, и нет. Но выглядит именно так. Культ затевает нечто, и мы знаем только, что они собираются превратить обычных драконов в оживших мертвецов, более могущественных, которых почти невозможно уничтожить, потому что, как я думаю, их жизни хранятся в филактериях. Не кажется ли тебе, что именно таким делом мы и должны заниматься, как, впрочем, и любой представитель нашего ремесла?
Дорн покачал головой:
— Хорошо. Но это наша последняя работа.
— Естественно, — сказал Уилл, — это означает существенное увеличение жалованья. — Он оглянулся вокруг, обозревая переливающиеся в свете факелов сокровища, а затем взглянул на Бримстоуна. — Может, пожалуете парочку безделушек на такое доброе дело?
— Первая задача, — продолжал Дорн, — найти последователей Культа, раз Горстаг умер, не сказав, где находится их логово.
— Есть несколько способов поймать добычу, — сказал Рэрун. — Если не можешь увидеть или вспугнуть жертву, чтобы она покинула свое логово, тогда нужно использовать приманку.
Тэган усмехнулся:
— Подозреваю, что приманкой буду я.
Глава тринадцатая
14-е Чеса, год Бешеных Драконов
Тэган поднял оловянный бокал с вином, осушил его и сделал знак рукой, чтобы ему принесли еще один. Он смутно понимал, что если бы не встретил Дорна, Кару и других, то, наверное, делал бы всерьез то, что сейчас только изображал, — топил бы в вине свое горе, потеряв школу, сгоревшую дотла.
Правда, опьянение его было отнюдь не притворным. Он всегда был не прочь выпить и любил другие удовольствия мира людей, но не настолько, чтобы демонстрировать всему Лирабару поведение, какое не мог себе позволить джентльмен с безукоризненными манерами и самообладанием. А потому он никогда не напивался и всегда держал себя в руках. Поначалу путаница в мыслях и неуверенность в движениях ужаснули его, но потом он начал забывать, что нетрезв. Он требовал одну кружку за другой, хотя был уже пьяней пьяного, и ему пришлось сдерживать желание выпить еще, ибо он предпочитал сам, без посторонней помощи выйти из этого маленького грязного трактира, когда в этом будет необходимость.
Наконец в дверях показался Павел. Его лицо скрывал капюшон, амулет был спрятан под одеждами, и среди множества людей в нем с трудом можно было распознать охотника. В таком виде он мог, не вызывая подозрений, подойти к Тэгану. Он даже не взглянул на авариэля и, уж конечно, с ним не заговорил, но в этом и не было нужды. Своим появлением он подавал знак, что последователи Культа поджидают свою жертву снаружи.
Негодяи думали, что очень умны. Это было так нелепо, что Тэган едва не рассмеялся. Он встал из-за стола, комната закружилась у него перед глазами, и он схватился за край шаткого' стола, чтобы удержать равновесие. Он бросил рядом с пустыми кружками несколько монет, часть из них покатилась по столу и упала на пол. Он догадывался, что оставил слишком много денег, но так было проще, чем подсчитывать, сколько он должен. Кроме того, предполагается, что он совершенно пьян и потому должен быть небрежен, не так ли?
Пока он удерживал равновесие. Он осторожно сделал два шага и тут вспомнил про «Том Дракона». Эта чертова книга лежала перед ним весь вечер, и любой проходивший мимо мог ее увидеть. Это было сделано специально, чтобы привлечь внимание последователей Культа. Да, Кара, и Павел, и Бримстоун — все согласились, что книга не проливает свет на мучивший их вопрос. И все-таки Тэган решил, что было бы нелишне захватить ее с собой. Он вернулся к столу, Сунул книгу в красном переплете под мышку и, спотыкаясь, побрел к выходу. Его сопровождало бормотание сидевших вокруг пьянчужек и меланхоличные звуки рожка и барабана.
На улице стало еще холоднее, мороз пробирал до костей, несмотря на то, что опьянение уменьшало чувствительность к холоду. Но голову он не прояснял. Плохо, подумал Тэган. Было бы еще хуже, если бы за ним не приглядывали его друзья. Они должны защитить его от возможного нападения, в каком бы состоянии он ни был.
Авариэль расправил крылья, попробовал было взлететь и рухнул вниз на одно колено. В подпитии он не мог летать, так это должно было выглядеть со стороны, хотя и было недалеко от истины. Посмеиваясь про себя, не отличая, где истинное опьянение, а где притворное, он пошатываясь пошел вперед, в темный кривой переулок, в котором так легко было на него напасть.
