Вообще движение по карстовым пустотам напоминало детскую игру. Будто отряд прилежных юных туристов, «спецы» двигались в полной темноте, освещая себе путь фонарями. Полости разветвлялись, уходили вбок, змеились десятками узких тоннелей. Нужное направление определялось изначально взятым азимутом. Все время четко просматривался уклон. Это означало, что они медленно, но верно приближались к побережью моря.
Просвет, о котором говорил Дьяк, обнаружился неожиданно. В то, что это выход на поверхность, сразу не мог поверить никто. На огромные циклопические валуны сверху падала узкая полоска света, едва заметно очерчивая пространство всего метра два длиной.
Чтобы узнать обстановку наверху, Ястреб отправил для разведки Бокса. Его не было минут десять.
– Там очень извилистый коридор. Корявый, со следами водных потоков, – сообщил Бокс после возвращения. – До поверхности там всего метров тридцать, но прямого пути нет. Приходилось извиваться как червяку. Я не стал рисковать, лезть на самый верх, но через перископическую трубу и так отчетливо зафиксировал фигуру дозорного. «Спецы» прочно держат под прицелом выход. Сложновато будет там лезть, командир!
– Что ж, идем дальше! – Ястреб кивнул в сторону скального тоннеля, все более и более сужающегося в глубине.
Минут через пять с восточной стороны открылся еще один просвет – едва заметно проступили из мрака неровные бугристые стены.
На сей раз Ястреб решил сам провести разведку. Отправив вперед по тоннелю Дьяка, он протиснулся в узкую расщелину, цепляясь своим камуфляжем за острые известняковые края, и медленно поднялся на пару метров вверх. Изогнувшись как змея, Ястреб с огромным трудом смог протиснуться в тесный лаз. Здесь было гораздо светлее. Подняв голову, он смог увидеть даже клочок синего неба с проплывающим по небу прозрачным матовым облаком. Еще полметра вперед – и Ястреб, вклинивая свое тело в ответвление, ушел в более темный участок. Но дальше двигаться было нельзя. Лаз перекрывал нависший известняковый козырек. В щель под ним не мог бы пролезть даже ребенок. Ястребу с трудом удалось просунуть туда руку по локоть. Соседний лаз вообще уводил в тупик.
Ястреб потрогал рукой известняковую преграду. Судя по всему, козырек был достаточно мощным. То есть, иными словами, надеяться на то, что его удастся как-то расширить или убрать с дороги, не приходилось. И этот вариант не подходил...
– Глухой номер, – тихо сказал Ястреб, спустившись вниз, где его ожидали бойцы, и присел на сыроватый каменный пол карстового тоннеля. – Там даже гадюка не проползет.
Через пару минут вернулся Дьяк.
– Там лаз сужается до такой степени, что идти дальше нельзя. Абсолютный тупик! Во всех смыслах этого слова, – пояснил он, выключая фонарь, прикрепленный к камуфлированному берету. – А как здесь?
– Почти аналогично. Там на пути широкий козырек, проломить его мы не сможем. Пытаться его взорвать имеющимися взрывчатыми веществами тоже дело пустое. Мы не сможем точно рассчитать направление и силу детонации. Запросто можем обрушить часть свода. В нынешних условиях так рисковать нельзя. Я уж не говорю о том, что тут неплохая акустика. И американцы слетятся сюда как мухи на мед через несколько минут. Но не все так плохо, ребята. Пока я лез наверх, мне в голову пришла неожиданная мысль. – Ястреб поднял голову и внимательно всмотрелся в лица своих товарищей. – Очень простая мысль. Это единственная возможность уйти отсюда без потерь и одновременно грамотно выполнить задание...
Все молчали, внимательно глядя на своего командира. Создавалось впечатление, что Ястреб сделал эту театральную паузу, чтобы эффектнее подчеркнуть свой вывод. Но на самом деле командир просто остановился, как перед прыжком, чтобы перешагнуть через барьер, отделяющий планирование от реализации принятых решений, отменить выполнение которых не может уже никто.
– Нам не дадут уйти отсюда. Это очевидно и не требует дальнейшего обсуждения. Но мысль, которая пришла мне в голову, позволяет получить неожиданное преимущество. Не догадываетесь, о чем я?
«Спецы» по-прежнему молчали.
