Затем Энтси вызвал Спирита Спайсера, о котором я раньше никогда не слышал, иначе вряд ли мог бы забыть такое колоритное имя. Он был молоденьким рабочим пареньком, и, видимо, из самых низов. Спайсер надел лучшее, что у него было, но тем не менее блуза его была порвана в нескольких местах, а на штанах красовались такие пятна, что мало-мальски уважающий себя человек не счел бы возможным их носить. По случаю суда он коротко остриг волосы, вероятно тупым лезвием, и выглядел так, словно только что вынул голову из зерновой мельницы.
Путем длинной череды вопросов (без сомнения, помогших ему прийти в себя после неудачи с Уайльдом) Энтси выяснил, что Спайсер был в уоппингских доках в день смерти Йейта и, по его утверждению, явился свидетелем драки и самого убийства.
– Я видел там этого человека, – сказал Спайсер, указывая на меня. – Это он убил того парня, Йейта. Он его ударил. Вот. И потом убил его. Убил его одним ударом.
– Вы в этом уверены? – задал вопрос Энтси.
В его голосе звучал триумф. Его свидетель говорил то, что он хотел. Дождь поутих. Жизнь налаживалась.
– Уверен, как ни в чем другом, – сказал Спайсер. – Это сделал Уивер. В этом нет сомнения. Я стоял близко и все видел и все слышал. Я слышал, что сказал Уивер, прежде чем он это сделал. Я слышал его злобные проклятья. Вот.
Старый крючкотвор посмотрел на него в явном недоумении, но продолжил:
– И что же сказал мистер Уивер?
– Он сказал: «Вот что ждет тех, кто вызовет гнев человека по имени Джонсон». Ну да, так он сказал. Яснее ясного. Джонсон. Это имя он и сказал.
Я понятия не имел, кто был этот Джонсон, как, по-видимому, и Энтси. Он хотел что-то сказать, но передумал. Отвернувшись от свидетеля, он объявил, что у него больше нет вопросов, и сел на свое место.
– Джонсон, – повторил Спайсер.
– Мистер Уивер, – обратился ко мне судья Роули, – вы не хотели бы задать несколько вопросов свидетелю?
– Я рад узнать, что мистер Спайсер включен в список свидетелей, которым я могу задать вопросы, – сказал я.
Я тотчас пожалел о своих словах, но меня немного утешило то, что они вызвали смех у публики. Было видно, что Роули настроен против меня, но я наивно полагал, что его отношение вскоре переменится. Пока я в течение недели пребывал в тюрьме, у меня было не много возможностей, чтобы расследовать смерть Йейта, но я попросил своего друга Элиаса Гордона походить по городу и навести кое-какие справки и теперь был совершенно уверен: то, что нам удалось выяснить, скоро положит конец этому фарсу.
Я посмотрел в ту часть зала, где сидел Элиас, и он радостно кивнул, при этом его тонкое лицо зарделось от удовольствия. Настало время нанести смертельный удар и покончить с дискредитацией правосудия.
Я встал со своего места, стряхнул лед с камзола и подошел к свидетелю.
– Скажите мне, мистер Спайсер. Вы когда-нибудь встречали человека по имени Артур Гростон?
Меня бы не удивило, если бы Спирит Спайсер покраснел, побледнел или задрожал. Меня бы не удивило, если бы он стал упираться и отрицать, что знает Гростона. В этом случае я бы давил на него, пока он не признается. Но Спайсер не думал ни упираться, ни раскаиваться, насколько можно было судить по его лицу. Он широко и добродушно улыбнулся, и стало понятно, что парень готов услужить любому, кто будет добр и заговорит с ним.
– Ну да, я встречался с мистером Гростоном. И не раз.
Легкость, с которой он признался в этом, несколько меня озадачила, но, несмотря на это, я продолжал:
– В течение вашего знакомства не предлагал ли мистер Гростон вам когда-нибудь деньги взамен на услугу?
– Ну да, так и было. Мистер Гростон очень великодушный. Это так, и он заботится обо мне, потому что его кузина – подруга моей матери, сэр. Он считает своим долгом заботиться о семье, сэр. Он считает меня своей семьей, поэтому и заботится обо мне.
Я улыбнулся парню. Мы все были здесь друзьями.
– Как бы вы описали услугу, о которой вас попросил мистер Гростон?
– Я бы описал ее как великодушную и добрую, – сказал Спайсер.
Здесь публика разразилась смехом, а Спайсер широко улыбнулся, полагая, что он любимец публики, а не клоун.
