Эльф молча прошел мимо нее в дом. Хог и Котик хотели последовать за ним, но Нидьяр их остановила.
– Дорн, ты не хочешь познакомить меня с вашим новым другом?
– Я и сам за себя могу сказать. Я Хог Хогарсон.
Волчица разинула пасть, она будто улыбалась. Наружу вывалился розовый язык.
Нидьяр кивнула и ушла куда-то по своим делам, волчица потащилась за ней.
Арх азартно зачесался, будто у него завелись блохи. Дорн склонил к себе голову Хога и зашептал ему на ухо:
– Нидьяр – ведьма. Она хотя и хорошая, но со своими причудами, будь с ней осторожен. Однажды ей пришло в голову превратить Пиннара, когда они остановились на одном постоялом дворе, в коня и кататься на нем всю ночь, после этого Волчатник и стал недолюбливать Нетопыря, а также его сестру.
Они вошли в дом. За столом сидели двое мужчин. Если близнецы и были похожи в юности как две капли воды, то теперь их различил бы всякий. Отец Эльфа, Андир, был мощным мужем, силачом и бойцом, его брат, Аннор, напротив, несмотря на мощный костяк, был сухощав и жилист, по его глазам можно было понять, что он маг.
Братья сидели, глядя на Андера, который, видимо, перед приходом друзей в чем-то оправдывался. Его мать стояла за его спиной и в любой момент была готова вступиться за сына.
– Иди сюда, Дорн, – позвал алди Андир. – Скажи, каким это образом в Альвхейм мог попасть Нуаду?
– Отец, я же уже рассказал тебе!
– Я хочу услышать, что скажет Дорн. При встрече тогда в лесу вы ничего не сказали о проклятом мече.
– Мы не знали, – сказал Хог. – Я не доставал меч из ножен с того времени, как эльфы нас отпустили, а рукоять ничем не отличалась от рукояти моего меча.
Братья переглянулись.
– Против кого же был послан Нуаду? Это очень мощное оружие, – Андир, похоже, не ждал ответа на свой вопрос.
– А меня больше интересует, как вы сумели сломать меч? – взгляд Аннора был тяжелым и каким-то каменным.
– А это сделали не они, – сказала Нидьяр, бесшумно появляясь из-за спин Хога и Котика. – Не знаю, кто был там, на поляне перед домом, но Гиáл чует кого-то очень могущественного, может даже кельдирка.
У Хога вскипела кровь, они и рядом с домом побывали! Северянин сжал кулаки. Он развернулся и выскочил из дома.
Не одно невинное дерево стало жертвой выхода Хоговой злости, но, наконец, он успокоился и решил вернуться. Было чуть меньше полуночи, когда он добрался до крепости. В дом он заходить не стал, а отправился в конюшню. Там его приветствовали Гривастый и Серебринка, кобылица очень скучала по хозяйке, она обнюхала северянина и стала оглядываться на дверь – может, Крапива пришла с ним… Хогу стало стыдно, он даже ни разу не навестил ее.
Северянин прошел вдоль стойл и улегся на охапку сена. Тихо пофыркивали лошади, где-то в соседнем углу верещал сверчок. Хог достал соломинку из своего ложа и, закусив ее, стал смотреть в маленькое окошко под самой крышей. Небо было бархатистым и черным. В окошко виднелось всего три звездочки, когда они закружились на месте и превратились в глаза и рот, он понял, что спит.
В окошко залетела большая сова, покружила над спинами спящих лошадей и уронила на голову Хогу какие-то веревки, мгновенно опутавшие его лицо. И как северянин ни старался, не мог от них избавиться, а потом они почему-то перестали мешать. Хог поднялся, чувствуя себя большим и невесомым.
Сова плюхнулась ему на спину и тут же заметно потяжелела, северянин скосил глаза и понял, что она превратилась в женщину. Матово блестело обнаженное тело, водопад волос рассыпался по плечам. Хищно блеснули желтые глаза. В руке женщины появился длинный прут, и она хлестнула им Хога по спине.
Северянин дернулся от нестерпимой боли, а потом скакнул вперед, стремясь избавиться от неожиданной наездницы. Но женщина не слетала, она умело направляла Хога туда, куда ей было нужно, подбодряя прутом.
Они выскочили из конюшни, и Хог помчался не разбирая дороги, он никогда не бегал так легко – казалось, он не бежит, а летит над землей, не чувствуя ни ног, ни тела. Конечно, ведь он же спит.
Лес встретил цветными огоньками и многоголосьем. Каких только существ здесь не было, у Хога разбегались глаза.
