Савичев решил изменить Родине, остаться на чужбине.
Темным осенним вечером он тайком вышел из отеля, где остановились прибывшие из России инженеры.
Путь к полицейскому управлению был ему знаком. Еще раньше, гуляя по городу, он запомнил это массивное угрюмое здание.
Дежурный офицер принял русского любезно. И после взаимных приветствий осведомился, чем может служить.
— Я пришел просить убежища, — слегка дрожащим голосом сказал Савичев. — Я хочу порвать с большевиками.
— Ах, так? — осклабился офицер. — Похвально и даже очень. Одну минуту, господин.
Он снял телефонную трубку:
— Господин Вейс? Экстраординарный случай... Да, да. Ко мне. Жду.
Закончив разговор, он обратился к Савичеву:
— Сейчас прибудет представитель департамента внутренних дел господин Вейс. Можете не сомневаться, он отнесется сочувственно к вашей просьбе.
И пока Савичев, волнуясь, ждал, офицер полиции развлекал его анекдотами, взятыми, как он уверял, из собственной жизни.
Но ни одним словом не обмолвился о деле, которое привело русского сюда.
Наконец, скрипнула дверь. В дежурную комнату, неслышно ступая, вошел пожилой сухощавый мужчина. Кивнув полицейскому, он, не раздеваясь, уселся у стола напротив Савичева.
Яркий свет настольной лампы упал на бледное лицо с острым, нависшим над подбородком носом.
— Я — Вейс, — услышал Савичев монотонный голос, — вы, кажется, хотите сделать заявление?
— Да, — торопясь ответил Савичев. — Я говорил уже, что прошу убежища. Я не хочу возвращаться в Россию.
— Что побудило вас принять это решение?
— Фамилия моего отца — Руднев. До революции ему принадлежали заводы на Урале. Теперь я вынужден скрывать свое настоящее имя. И... для меня невыносима мысль, что принадлежавшее отцу имущество находится в руках...
— Понятно, — резко перебил Вейс.
И, взяв со стола лист бумаги, положил его перед Савичевым.
— Изложите письменно вашу просьбу.
Савичев с готовностью схватил ручку.
Несколько минут он писал не отрываясь. Вейс и полицейский молча следили за ним.
Когда заявление было подписано, Вейс внимательно прочел его.
— Поставьте дату, — предложил он Савичеву.
Тот поспешил сделать это.
— А теперь, — пряча документ, сказал Вейс, обращаясь к полицейскому, — оставьте нас одних.
Офицер вышел.
Вейс наклонился к Савичеву:
— Вот, что, любезный, — грубо сказал он. — Я одобряю ваш поступок. Такие люди нам нужны. Но не столько здесь, сколько там, в России.
Савичев почувствовал, что бледнеет.
— Поэтому, — продолжал Вейс, — вам придется вернуться в Россию. Время от времени вы будете получать от нас инструкции — и точно выполнять их.
— То есть, как... — начал было Савичев.
— Так, — оборвал его Вейс. — С этой минуты — вы наш агент. И хочется этого вам или нет, — будете подчиняться нам.
— Но это подло! — вскочил Савичев.
— Не более подло чем то, что совершили вы. Вы изменили своей стране, своему народу. И даже расписались в этом. Может быть, вы не знали, что предатели везде котируются одинаково? — усмехаясь, проговорил Вейс.
— Отдайте мне заявление! — повысил голос Савичев.
— Без истерик, — остановил его Вейс. — И учтите: если попытаетесь улизнуть от нас, документ будет немедленно передан советским властям.
Савичев в изнеможении опустился в кресло.
...Первое время Савичев долго не мог прийти в себя. Вернувшись в Советский Союз, он каждый день, каждый час ждал, что Вейс напомнит о себе.
Но никто не тревожил Савичева.
Постепенно он успокоился, полагал, что о нем забыли.
А вскоре началась война...
Савичеву удалось укрыться в тылу. В то грозное время должность интенданта вполне устраивала его.
Наступали и отступали армии, сотни тысяч мирных жителей двигались по стране, уходя от врага.
И Савичев не без основания полагал, что надежно замел следы.
Пусть-ка попробует Вейс отыскать его теперь!
После демобилизации он решил обосноваться в Южном. Этот солнечный город всегда нравился ему.
Прекрасный климат, близость моря, кипучая жизнь на затененных деревьями улицах и площадях — все это пришлось Савичеву по душе.
Скромная должность инженера на фабрике прохладительных напитков давала возможность жить в свое удовольствие.
Днем Савичев отсиживался в конторе. А вечером, не будучи обременен семьей, отправлялся бродить по городу в поисках новых впечатлений.
