Проня вбил один рог быка, полный пороха, в трещину возле входа, а второй — вверху, там, где трещина была за долгое время размыта дождями либо прорезана ветром. Из острого конца каждого рога торчало по ружейному фитилю. Проня ширкнул кремнём, запалил фитили, и все, не сговариваясь, кинулись от пещеры вниз, по крутому склону. Только укрылись, как наверху грохнуло.
Когда пыль рассеялась, куски камней ещё катились вниз, а Проня уже довольно сказал Тихону:
— Засыпана ваша казна так крепко, что целой китайской армии не раскопать!
Хохотали громко и долго. Потом решили сварить монгольский чай. Надо было бы уходить сразу, да вот устали все, намаялись. Время шло к вечеру.
В слабых сумерках стан купцов, вдруг будто крышкой от кастрюли, накрыло что-то круглое серое. Пару раз оно качнулось и опять мигом ушло в облака.
— Ай! — заорал Проня и откинул полу халата. На землю у костра высыпались уже не круглые золотые деньги, а куски раскалённого золота.
У Тихона-мергена оказался прожжённым кожаный кошель. Серебро так и осталось в кружочках, а золото превратилось в круглые окатыши.
— Хорошо, что мало взяли. Он нас не убил, а пока только предупредил, — сказал Тихон в наступившей тишине.
— Кто?! — ошалело спросил Проня.
— Злой дух этого ущелья. Так что, Проня, мы сюда больше не вернёмся.
* * *
Через пять дней пути вышли туда, где обе горные гряды вдруг расходились в стороны и каждая шла по своему направлению. В той долине на малой высоте стоял город... Хоть стены вокруг него были очень толстые и даже ворота виднелись, только таких городов ни Проня, ни Бусыга никогда раньше не видели. И мергены не видели. Из-за стены выглядывали не крыши домов, не острые шпили, не ступенчатые или округлые храмы. Там, за стенами, стояли пять высоких башен, и каждая кончалась поверху глиняным или каменным колоколом.
— От же! А?! — выкрикнул Проня. — Колокола! В половине года пути от матушки Руси и на тебе — колокола!
Лошади почуяли воду и понеслись к маленькой речушке, что текла в полуверсте от города. Верблюды тронулись за лошадьми.
Я не знаю, зачем Бео Гург, царство ему небесное, — тихо проговорил Тихон-мерген, — велел вам идти сюда, в Хара-Хото. Здесь жизни нет. Это брошенный город...
В воротах города со скрипом открылась калитка.
— Есть здесь жизнь! — бодро сказал Проня. — Видишь, приглашают нас зайти в гости! — и зашагал к калитке.
— Мы здесь давно обретаемся, — монах говорил на странной смеси языков. — Есть у этого монастыря закон, чтобы в нём всегда жили люди. Не меньше чем три человека.
Переводил слова монаха Тихон-мерген и часто пожимал плечами, сомневаясь, что переводит правильно.
— Вы зачем сюда пришли? — спросил самый молодой монах. По виду ему можно было дать лет восемьдесят.
— Переведи, — тронул Тихона Бусыга. — Мы пришли с миром.
— С вами сорок воинов. Воины не ходят с миром, — вступил в разговор третий монах. У него лицо не загорело под пустынным солнцем или от рождения имело такой белый цвет. — И потом в этом краю Земли все знают, что дорога, по которой вы пришли... по ней давно не ходят. А вы пришли. Чего вам надо?
Бусыга посмотрел на Тихона. С какой стати покойный Бео Гург направил их сюда?! Тут было два выхода: вырезать монахов или связать и запереть их в каком-нибудь подвале. Потом, найдя золото, монахов выпустить. Только вот беда — золото здесь можно искать сто лет. Пять дней назад, в ущелье Злых духов, та круглая летающая тварь легко это доказала, мигом расплавив всё золото в карманах людей. Конечно, можно честно сказать монахам, что они пришли за золотом. Но тут снова возникнут вопросы: «А это ваше золото? А кто велел вам его забрать? А что нам будет за это?»
Бусыга вздохнул. Во всяком случае, пока дёргаться не надо. Ждать надо. Ждать. И говорить.
— Мы хотели краем вашей земли...— начал пояснять Бусыга.
Но старый монах внезапно оборвал его, заговорил зло и напористо.
— «Край нашей земли не здесь», — перевёл Тихон и умолк. Он снял свою шапку и начал вытирать вспотевшую вдруг голову обрывком ткани. — Говорит он полную несуразицу... Говорит, что край их земли там, где заходит солнце. Там большой океан... Так он говорит, я не знаю, верно ли я перевожу...
