Я пока пойду полежу возле огня, а ты позови наших. Мергены сообразили, что возле нас смерть закрутилась, приволокли травы нашим коням, да местного гороху. Коней, говорят, покормите, товары и верблюдов бросайте, а сами на конях бегите за реку Аксу. Там уйгурские земли, там, мол, вас защитят. У них тут главным молодой Кан Торкей. «Кан» — повелитель воды. Если что понадобится, он велел пустить в сторону камышей горящую стрелу...
Пока Проня с Бусыгой таскали тощие связки озёрной травы, вроде сена, да пока разваривали в казане полмешка красных горошин, Караван-баши прилёг на кошму. Он сильно сдал в последнее время. Дорога силы даёт, когда к дому идёшь. А когда от дома удаляешься, она силы забирает... И Книжнику что-то нездоровилось, мозжило в том месте, где некогда болталась рука.
— Бросить караван и убежать мы можем, — сказал Бео Гург. — Только куда мы убежим? И какой народ нас примет? На Русь таким беглецам дороги нет.
Караван-баши согласно кашлянул.
Небо над ними усеяли звёзды, каких на Руси не увидишь. Месяц стал сползать к западу, скоро утро. А поутру и хан этот, скотский, пожалует. С ним двести воинов. Но бежать нельзя!
— Китайцы теперь в какого Бога верят? — спросил Бео Гург, следя, как с неба сорвались три звезды и, будто с крутой горочки, скатились на землю.
— Не знаю... — Караван-баши снова утробно прокашлялся. — Последний раз я был здесь десять лет назад. Тогда они верили в Дракона. Мол, на золотом Драконе к ним спустился с неба первый Император именем...
— Хуан Ди, — подсказал Бео Гург.
— Да, вроде того... Хуан Ди. — Караван-баши опять прокашлялся. — Мы тогда ходили здесь под флагом Казанского ханства, но с товаром от ганзейских купцов. Правда, нас вели не этой дорогой, а другой, что идёт по ту сторону большой пустыни именем Гоби. Там хорошо шли — везде военная стража, не разбойная, через каждые сто вёрст — древние гиссарлыки. Таможни, значит. Шайтан знает, сколько им лет и чьего они народа. Но не китайского и не монгольского... Там, правда, рек нет, но много колодцев. Воды хватало...
— Продали ганзейский товар? — спросил Бео Гург.
— Продажи не получилось... Поменяли на блестящие чашки, такие лёгкие. На кувшинчики прозрачные. На Фар Фор... А больше всего товара выменяли на белый порошок. Сто двадцать ваших русских фунтов этого порошка взяли за ганзейские стальные ножи, топоры и пилы!
— На опий, дураки, поменяли, — оживился Бео Гург. — Значит, ганзейский караван назад в Европу не вернулся?
— Не вернулся, — подтвердил Караван-баши. — Как раз у озера Нор Зайсан на обратном пути нас встретили три сотни монгольских, или каких там, воинов. Здесь никто не работает, все воюют. Да, встретили нас злые воины и всех перебили.
Бео Гург не стал спрашивать, как удалось уйти от резни самому Караван-баши. Это иногда бывает стыдно и говорить.
— Я купцам говорил, что после сделки надо сразу скрыться в долине реки Кара Иртыш и там петлять. Ты, Бео Гург, видал, какие заросли в той долине? А река всегда выведет куда надо. Не послушались, не стали уходить с торной дороги! Один купец там, ну просто от дурного народу, от подлого, в меня плевать начал, своим Богом Яхвой обещал, что я оплаты не получу... Так я ночью срезал у его верблюда один тюк, кинул себе на лошадь и ушёл в долину Кара Иртыша... Дня через три я вернулся к озеру Нор Зайсан, убедился, что купцов всех вырезали. Ну, я плакать не стал, а в тюке у того, кто в меня плевал, нашёл женские украшения. Украл, видать: украшения в этих местах не продают и не меняют. Вот, одно я сохранил. Вожу с собой, как талисман. — Караван-баши пошарил у себя в потайном кармане, достал золотую безделушку на тонкой цепочке.
Работа была изумительной тонкости. Древняя, вавилонская ещё работа — это Бео Гург приметил сразу. За оба конца золотой цепочки прихвачен серебряный полумесяц. А тот полумесяц обвивает дракон, очень хитро сложенный из драгоценных камней, впаянных в золото. Вот он, Золотой Дракон, на котором в Китае приземлился первый император Хуан Ди!
Бео Гург увидел, что к костру идут Проня и Бусыга, быстро произнёс:
— Я пока подержу у себя эту безделицу, через пару дней отдам.
