— Тогда я поговорю с Бушем! — Браунфельд чувствовал себя униженным.
«Он сказал просто «Буш», так неуважительно. Какой грубиян!», — отметил фон Кортте.
— Генерал занят, — ответил он холодно. — Пожалуйста, поезжайте дальше, к Александровскому дворцу.
— Вы отказываете в размещении штабу СС? — возмутился Браунфельд. — Герр фон Кортте, я этого так не оставлю. Я доложу лично рейхсфюреру! Неслыханное отношение к воюющей части! Вас поставят на место.
Группенфюрер СС Браунфельд повернулся и, не отдав честь, стал спускаться по лестнице. Кортте не разобрал слова, которые группенфюрер бросил своему начальнику штаба, стоящему у машины. Он только увидел, как штандартенфюрер СС поднял голову, бросил пронизывающий взгляд на Кортте и сел в машину. Браунфельд последовал за ним. Через десять минут площадь перед крыльцом с колоннами опустела. Осталось лишь большое масляное пятно — у какой-то машины подтекал маслопровод.
Когда фон Кортте собирался войти во дворец, Михаил Вахтер ещё стоял у входной двери.
— Благодарю вас, герр генерал, — сказал он по-немецки, запинаясь и заметно волнуясь.
Генерал фон Кортте удивлённо остановился.
— За что? — спросил он.
— Вы уберегли дворец от СС.
— Это вас не касается! — бросил фон Кортте. Он прищурился, как будто целится в Вахтера.
— Во дворце ещё немало свободного места, герр генерал.
— Не ваше дело!
— Конечно нет.
— Тогда чего вы хотите?
— Ещё раз вас поблагодарить за то, что спасли Янтарную комнату.
Генерал Кортте обернулся на ходу.
— Янтарная комната! В том обшитом фанерой зале, где вы постоянно торчите?
— Да, герр генерал.
— И все стены из янтаря?
— Все, герр генерал. Стены, фигуры, гирлянды, двери, рамы у картин, цветы и ветки… всё из янтаря.
— Чёрт возьми! — фон Кортте был поражён. — Вы должны мне её показать. Как вас зовут?
— Михаил Вахтер.
— Это же немецкая фамилия.
— Я немец, герр генерал.
— И работаете у большевиков?
— Уже двести двадцать пять лет, герр генерал.
— Чёрт возьми! — в голосе фон Кортте прозвучали насмешливые нотки. — А выглядите не таким уж старым. — Он смеялся над своей собственной шуткой ровно три секунды и снова стал серьёзным. — В вопросах искусства я полный невежда, — признался он. — Янтарная комната… Я никогда о ней не слышал. Она известна в художественных кругах?
— Это самое крупное и ценнейшее произведение искусства. Она неповторима. Больше никогда не создадут ничего подобного.
— И вы думаете, что о местонахождении комнаты ничего неизвестно? Что ваши укрытия из досок имеют смысл… сейчас, когда Пушкин в наших руках и навсегда останется нашим? Пройдёт немного времени, и сюда прибудет комиссия экспертов, снимет доски и воскликнет: «Ага! Ого!» Начнутся звонки Гитлеру, рейхсляйтеру Борману, министру иностранных дел фон Риббентропу, рейхсмаршалу Герингу, рейхсляйтеру Розенбергу — вам знакомы эти имена?
— Только Гитлера и Геринга. Здесь, в Пушкине, мы жили замкнуто. Нас мало интересовала Германия. Мы работали во дворце, следили за многочисленными залами, мебелью, полом и коврами, кое-что чинили при необходимости, ухаживали за садом… Какое нам дело, что происходит за стенами Екатерининского дворца?
— Это весьма распространённая ошибка, ходить в шорах и смотреть только в одном направлении.
Генерал фон Кортте вернулся в великолепный вестибюль с мраморными фигурами, чудесной лестницей, потолочной лепниной и единственным в своём роде наборным паркетным полом.
Вахтер последовал за ним. От слов фон Кортте ему не стало спокойнее, напротив, его забота о комнате приобрела новое направление, и на сердце стало тревожно.
— Вы думаете, герр генерал, что Гитлер, Геринг или еще кто-нибудь...
— Я ничего не думаю. — Фон Кортте остановился и подождал Вахтера. — Да и вообще, моё мнение не играет роли. Имеет значение только мнение фюрера.
— И как Гитлер поступит с Янтарной комнатой?
— Если она и правда единственная в своём роде, как вы сказали, Вахтер, то это ценный военный трофей. В рейхе достаточно музеев, куда ее могут отправить. Вы пробудили во мне интерес. Когда я смогу осмотреть комнату без досок?
— Я завтра открою одну панель.
— Очень хорошо. — Генерал фон Кортте кивнул, когда два молодых офицера пробежали через вестибюль и отдали ему честь. — Хочу спросить вот еще что: где персонал дворца? Вы же не в одиночестве здесь работали.
