При ударе засапожник выскользнул из-за голенища, и я его успел схватить связанными руками. Быстро перерезал ремень, стягивавший щиколотки. Набегавшего слева громилу встретил ударом головой в грудь — я как раз разгибался, вставая, и под бьющую руку оказалось удобно.
Второго, что справа бил меня прикладом пищали, я тоже на замахе подловил ногой в область солнечного сплетения. Я не рассказывал Вам, где срочную служил? Нет, наверное. Не к слову было. Так вот, крепких якутских парней в Российской армии в писари Арбатского военного округа не определяют. Хе-хе.
Естественно, оказавшиеся в моём распоряжении секунды я использовал для бегства — руки то у меня по-прежнему связаны. Ох и рванул я… до ближайшего подходящего дерева, в которое воткнул нож, чтобы разрезать об него ремни.
Зараза! Еле успел увернуться от удара кистенём. Вернее, голову отклонить успел, а по плечу скользом получил. Больно-то как! Этого гада я через коленку и наладил прямо башкой в то самое дерево.
Трое ещё фитили на пищалях вздували и отстали чуток, так я от них зигзагами и под откос. Вот так до ближайшего тальника и мчался всполошённым зайцем, полагая, что палить по мне они не станут — не дураки ведь. А они взяли и шмальнули залпом. Причем пули прошли не так уж далеко — могли и попасть случайно. Звук их полёта больше на шелест похож, чем на свист.
У меня сразу рефлекс сработал — я мгновенно залёг, а стрелки, видать, подумали, что свалили беглеца. Гляжу — перезаряжают свои агрегаты. Это, надо полагать, опытные бойцы. Не хотят с неготовым к бою оружием идти проверять, дышу я ещё, или уже концы отдал. Так что быстренько по-пластунски — и в кусты. А только, едва я надёжно разорвал визуальный контакт, вот тут они и стали для меня дичью.
Небось, глядели, как я пресмыкаюсь и считали, что подранок перебитую ногу за собой волочёт. Ню-ню.
Я ложком ушел вправо, тоже на пузе. И они этого видеть точно не могли. Слышал как удивились, куда я девался. А мне нужно было добраться до своего арбалета. Я не Ван Дамм какой, чтобы с одним ножиком на целую толпу бросаться. Это один раз из-за неожиданности да от ярости мне удалось их ошеломить, а больше везения не будет.
По всему выходило, что в этой ватажке семеро человек и ни один из них не желает мне ни крепкого здоровья, ни долгих лет жизни. Так что для простоты я сразу двинулся туда, где деревья растут погуще. Ну и, ясное дело, заторопился изо всех сил. Они ведь наверняка не новички в лесу, значит, следа не потеряют. Значит, нужно примитивно убегать, чтобы не догнали.
Километра два я проделал в хорошем темпе, а потом начал забирать влево в расчёте на то, что преследователи меня попробуют перехватить, срезав напрямки. Но сам метров через пятьсот свернул направо и резко сбавил темп. Теперь я крался, таился, приглядывался и прислушивался, но погони не приметил. И еще через полкилометра, так же лесом направился обратно. Заросли редели, а я становился всё осторожней и осторожней, перейдя сначала на четвереньки, а потом и вовсе на животе пополз.
В нашем разворошённом лагере горел дымокур и сидел кто-то из побитых мною ватажников. В руках его дымила фитилём пищаль, но признаков высокой боеспособности и готовности к немедленным действиям этот человек не демонстрировал. Поза его скорее говорила о страдании, чем о бодрости духа и отличной физической форме. Не главарь — его я запомнил хорошо, и не мой «провожатый». Было ему нехорошо, не уверен даже, в сознании ли. Очень уж поза расслабленная и голова неподвижно оперта на тот самый древесный ствол, у которого всё и началось. Я понаблюдал для верности с четверть часа. Больше не мог себе позволить — чувство, что за мной вот-вот прибудет погоня, крепло с каждой минутой. Ну а потом подкрался сзади и стукнул камнем по голове, ни в малейшей мере не пытаясь сохранить караульному жизнь.
И к седельной сумке, где у меня арбалет. Повезло, до обыска вещей у этих татей дела ещё не дошли. Или может, не посмели без главаря делить моё добро, а тому недосуг было? Но я теперь вооружен не хуже своих противников. Вовремя, однако. Двоих уже вижу — идут по моим следам. Всяко быстрей идут, чем я на этом участке полз. В общем, правого я сразу и свалил, а второй видать не понял, что с убиенным случилось, или не разобрал, с какой стороны стрельнули. Не спрятался он от меня, и я его тоже, словно в тире уложил. Хорошо, что у воинов этой эпохи нет обычая при малейшей опасности прижиматься к земле — разве что за деревом укроются.
