Женат он был на якутянке, и даже памятник этой семье у нас есть — папа, мама и сынок. И, поскольку сынок получился от смешанного брака, то его даже называют памятником первому сохоляру. И вообще, насколько я помню, года через три казаки придут на Колыму и поставят острог. Места там богатые, поэтому вслед за русскими и якуты в те места потянутся, и станут туда ходить вьючные торговые караваны.
Ну да ладно. Пока Никодим с Пелымом меня спаивают и объясняют, насколько они, русские, сильны да настойчивы, да как крепко друг друга держатся, что всем надо с ними дружить и помогать им. А я выбираю закуску пожирнее и слежу за тем, чтобы их досканы осушались и наполнялись не реже, чем мой. Не забываю кивать да поддакивать и потихоньку гну свою линию.
Дело в том, что Никодим уже вякнул разок, что казаки сюда на Яну пришли, снаряженные на его деньги, и что он тут всех «во как» держит.
«Ню, ню», — молчу я про себя. — «Да тот же Илья Перфильев или милейший Семейка Дежнев, коли осерчают, разом снесут голову этому держателю „во как“ за непочтение к слугам государевым. Так что это утверждение — оно, вроде как для своего круга. То есть имеет место демонстрация доверительности».
— Так, Никодим, — стараюсь я попасть в тон, — тебе есть резон так дело поставить, чтобы и якуты и тунгусы сами несли тебе мягкую рухлядь. Ты им чай, да муку только подвози, не ленись, а они, что добудут, то и уплатят. И не придётся искать их повсюду — они сами твой магазин посетят и поторгуют. Одно место я тебе сразу укажу и с постройкой пособлю — приведу мастеров. С тойоном тамошним познакомлю, с князьцами. И чтобы плавал ты туда без трудностей, паровую машину поставлю на большую лодку, что Пелым построит для такого дела. Да ещё пушниной ссужу, а коли вертать ты её не захочешь, так пускай она моим паем считается. Чай, не подерёмся из-за прибыли. В крайнем случае — содой отдашь.
Вот так ему. Ну не умею я юлить. Пелым и раньше помалкивал, а тут и купчина принялся что-то своё в голове просчитывать, а потом потребовал от меня более детальных сведений. Так я и не скрыл ничего. Объяснил, что если поставить торговый пост у впадения Тенки в Бытантай, то полсотни тунгусских кочевий или якутских стойбищ станут туда наведываться. А место это и от Яны недалеко и идти туда удобно хоть водой, хоть сушей. Один приказчик с семьёй со всеми делами управится (кстати, есть у меня на примете грамотный парень из местных) — только подвози ему товары, да шкурки забирай.
Коли пойдет дело хорошо, можно и на Адыче магазин устроить. Не здесь, а там где в неё впадает Нельгесе. Ну а там и ниже по течению Яны факторию поставить, песцов принимать или кость моржовую.
Никодим, видать закончил свои подсчёты, принялся задавать разные вопросы на счёт чего и сколько смогу я вложить в это дело, заодно и про свинец помянул — видать собрали они с Пелымом сведения о том, что я где продавал. А я попросил узнать цену хорошего напильника там, на большой земле. Дело в том, что если плавить железо с теми добавками, что я привёз, то есть шанс получить довольно твёрдые материалы.
Домой я вернулся на своих ногах — не упоили меня собутыльники. Вернее, не сильнее, чем сами набрались. Ну да то уже мелочи. Водка действительно была добрая, так что утреннее состояние организма оказалось более-менее ничего. Глоток кумыса вернул мне бодрость и ясность мысли. Про то, что коч ушел вверх по реке, я знал заранее и честно предупредил казаков о том, что людей в этих местах негусто. Хотя — а где их густо нынче в наших местах?
Сам же я, вспоминая вчерашние разговоры, катал в голове мысли о магазинчике в устье Тенки. По всему выходило, и купчина не проторгуется, и мне удобство. Глядишь, и рису туда подвезут, и соды. Да и по пшеничной выпечке я соскучился. Ну да ладно, если с купчиной выгорит дело, глядишь, и маслица растительного подвезёт. Какое там в это время в ходу? Конопляное? Кунжутное? Не историк я, не помню.
* * *
Тут без меня отец с дедом научились хорошую огнеупорную керамику делать. В детали я не вдавался, но горшок у них после плавки чаще всего оставался целым. И это навело меня на мысль о булате. Дело в том, что историей оружия я интересовался на полном серьёзе и, естественно, знал, что настоящий булат варили индийские мастера в глиняных тиглях. Варили из прокованного кричного железа, доводя его до того, что оно делалось жидким и сплавлялось в лепёшку. На счёт того, чего они туда добавляли, и какие режимы выдерживали — об этом написаны тома гипотез, но мне никто не помешает проверить несколько вариантов. Всяко неудачные плавки не пропадут. В крайнем случае — пойдут на те же топоры или пилы.
