Меня интересовал не копромат, а объективная информация, но разубеждать Сысоева я не стал. Как многие обыватели, Генка искренне считал, что сотрудники ФСБ занимаются исключительно сбором компромата на своих сограждан. И разубедить его в этом заблуждении было решительно невозможно.
По пути в контору, оказывающую консультационные услуги политикам и людям, только стремящимся стать таковыми, Генка инструктировал меня:
– Ни в коем случае не говори, что ты опер ФСБ, иначе с тобой, да и со мной тоже там никто даже разговаривать не будет. Запомни – ты стажер нашей газеты, а я твой руководитель. – Сысоев осмотрел меня критическим взглядом и добавил: – Правда, староват ты для стажера. Да и вид у тебя глуповатый. Но ничего, сойдет.
Так, выслушивая Генкины нотации по поводу моего не очень умного вида, мы наконец добрались до имиджмейкерской фирмы. В офисе, куда привел меня Сысоев, нас встретили три человека: двое мужчин моего возраста и женщина, которой можно было с одинаковой вероятностью дать и двадцать, и двадцать пять, и тридцать лет. Среди трех имиджмейкеров ее собственный вид был, безусловно, самым колоритным. На ней были черные кожаные брюки-клеш, длинный черный кожаный пиджак, свои коротко подстриженные волосы она покрасила в такой же абсолютно черный свет, а глаза прятала за стеклами темных очков, разумеется, в такой же черной оправе. Любовь женщины к черному цвету и изделиям из кожи настолько бросалась в глаза, что я тут же предположил, что и белье она носит тоже кожаное и непременно черное.
Пока я рассматривал женщину в черном, Генка быстро обошел контору, с мужчинами поздоровался за руку, а поразившую меня незнакомку чмокнул в щеку.
– Вот, коллегу привел, – махнул он рукой в мою сторону и опять без всякого перехода сказал: – Про Симонова слыхали? Варенников теперь точно в гору пойдет.
– Да уж, повезло проходимцу, – заметил в сердцах один из имиджмейкеров.
– Почему проходимцу? – тут же спросил я.
– Да потому что он проходимец и есть! – последовал ответ. – Всю жизнь возглавлял партком в НИИ расщепления ядерных материалов. Собственных научных заслуг – ноль. А поди ж ты, кандидат физико-математических наук. На партийных собраниях, понятно, демагогии научился, вот руководству «Промэкса» и приглянулся. А с деньгами «Промэкса» чего ж в Думу не попасть.
В словах имиджмейкера явно присутствовала обида и зависть к более удачливому участнику избирательной кампании, поэтому их нельзя было огульно принимать на веру. Но в этих словах прозвучало новое слово, и я на него сразу же среагировал:
– А что такое «Промэкс»?
Все присутствующие, включая и Генку Сысоева, посмотрели на меня как на идиота. Потом все тот же имиджмейкер, наверное руководитель этой конторы, сказал:
– «Промэкс» – это нефть, это уголь, это алюминий и другие цветные металлы. Это собственный банк и целый медиахолдинг. Это представительства в Европе, Азии и Америке. Одно слово – финансово-промышленная группа.
12.05, суббота, 17.40
Презентация не отличалась от всех прочих аналогичных мероприятий. Букеты искусственных цветов, гирлянды разноцветных надувных шаров, строгие, большей частью темные костюмы мужчин и, наоборот, яркие наряды женщин, благоухание дорогой туалетной воды и блеск бриллиантов на мужских зажимах для галстуков и женских серьгах, брошах, кулонах и браслетах. После окончания официальной части организаторы презентации и гости прошли к установленным в виде огромной буквы «П» богато накрытым столам. Петр Вениаминович Берш в числе прочих тоже подошел к столу, но наедаться, а тем более напиваться он не собирался. Начальник службы безопасности корпорации «Промэкс» приехал на презентацию вовсе не для этого. В равной степени ему были безразличны как сама фирма, устроившая презентацию, так и проект, который она представляла. Но на презентации Берш надеялся встретить человека, которого он очень хотел увидеть. От его ответов на интересующие Берша вопросы во многом зависел исход последней разработки службы безопасности «Промэкса», да и судьба всей корпорации, а следовательно, и судьба самого Петра Берша.
