– Сейчас посмотрим дальше… Так, идентификаторы нужно прошить через радиомодуль. Ну-ка, надень один себе на руку.
– Зачем?
– Проверка теории. Надень, надень! Я так понимаю, тут у всех такие есть.
Я нацепил один из приборов себе на левое запястье. Тога между тем запустил считывание кодов. Прибор на моей руке пискнул, крышка откинулась, и по дисплею побежали строчки:
Имя: Задонский Алексей
Дата рождения: 23 мая 2013 года
Статус: натурализованный гражданин Рейха.
Категория: благонадежный, расовая категория «С»
Ношение личного оружия: без ограничений.
Идентификационный номер: р56683838
Проживание: Особый округ Остмарк, Адольфсбург, Химмельштрассе, 7
Странно, но и на этот раз текст в идентификаторе был на немецком языке. Прибор еще раз пискнул, дисплей на секунду погас, а потом появилось новое сообщение:
Ваши данные соответствуют данным особого архива «Ост-9».
– Так, все-таки Рейх! – процедил я сквозь зубы. – Ну, подкузьмил сука Мастер…
– Уф! – с облегчением вздохнул Тога. – Порядок. Я пробил тебя по базе данных какого-то Управления по колонизации. Есть такой Алексей Задонский.
– Правда? Рад слышать. Даже оружие могу носить, о, как! А теперь еще понять бы, какого хрена все это значит.
– Пока попытаюсь активировать второй браслет.
Тоге удалось активировать машинку только после того, как он надел ее на себя. Устройство немедленно сообщило, что Тогу теперь зовут Антон Малахов, он свободный поселенец благонадежной категории и тоже житель Адольфсбурга. Попутно мы сделали одно неприятное открытие – браслеты идентификатора заблокировались насмерть, и снять их теперь было невозможно.
– Все верно, – сказал Тога. – Ноут я прихвачу с собой, пригодится. Такую отличную вещь бросать нельзя.
– Ему, – я показал на мертвеца, – было приказано все уничтожить. Не боишься?
– Я знаю один фокус, как вычистить память и при этом не потереть оболочку. Сегодня у нас, – Тога посмотрел на дисплей, – пятое апреля две тысячи тридцать восьмого года. Типа будущее.
– Знаешь, мне не до смеха. На дворе 2038 год, немецкая винтовка, немецкие лекарства, данные в компе тоже на немецком языке. Упоминание о Рейхе. Шуцманы опять же.
– Шуцманы?
– Так во время войны с наци называли полицаев. Надо быть очень осторожным. Чувствую, мы с тобой попали не в лучший из миров. Стоп! – Меня захватила новая, неожиданная мысль. – А как там моя Ариа? Бедняжка, кто о ней позаботится!
– Вот тоже нашел, о чем думать! – фыркнул Тога. – Хотя, лошадь хорошая, жалко.
– Так, еще одна проверка, – я полез в спорран за Шабой, но вытащил только сломанный тамагочи. – Здесь технологическая реальность, никакой магии. И реальность говеная.
– Твоя правда. Идем?
– Погоди, – я пристально посмотрел на Тогу. – На этом парне неплохие ботинки. Ему они теперь вряд ли пригодятся, по тому свету и босиком побегает.
– Снять с покойника? Да я тебе что, мародер?
– Мародер не мародер, а пневмония тебе совсем ни к чему. Или, если ты такой щепетильный, давай я сниму.
Тога уперся. Я уговаривал его долго и, в конце концов, понял, что мои уговоры ничего не дадут. К счастью, в чемодане покойника оказалась пара весьма уродливых на вид меховых полусапог, явно кустарной работы, и Тога с облегченным вздохом натянул их на себя. Кроме сапог для Тоги нашлись поношенный, но вполне приличный серый бушлат и камуфлированные штаны. Я же, рискуя прослыть мародером, стянул с убитого его меховой прикид – что-то вроде собачьей безрукавки мехом наружу – и накинул его поверх ламелляра. Сразу стало теплее. Припасы из чемодана мы рассовали в наши сумки. Потом Тога четверть часа возился с ноутбуком и в итоге сообщил, что память компа чиста, как брачная фата.
– Глянь на карту, Леха, – посоветовал он. – Может, что-то узнаем?
– Ничего. Чистый лист. Только два маркера рядышком – ты, да я, да мы с тобой. Нечего тут сидеть, пошли искать людей. Слава Богу, хоть чем-то для начала разжились.
– И при этом человека кокнули. Что делать теперь?
– Главное, не будем зареветь, как говорил один мой приятель. Надо осмотреться, войти в реальность. А то, что человека убили – чувствую, что он не последний.
