Если он проедет мимо… просто проедет мимо…
Капитан так и не успел додумать эту мысль до конца. «Хаммер» повернул, и Балашов, глубоко вздохнув, вышел на середину не по-московски пустой дороги и поднял руки.
«Хаммер» ехал прямо на него, и ствол пулемета тоже был направлен ему в лицо. Стоит янки слегка прижать гашетку… или просто чуть прибавить скорости – и удар многотонной машины превратит некстати вылезшего русского в мешок переломанных костей. Это был самый вероятный исход подобной глупости – но Балашов об этом не думал.
– Стойте. У меня важные сведения для вашего начальства.
Происходи все это на улицах Багдада, исход был бы однозначен – идущий навстречу американскому броневику штатский с вероятностью 99 % был бы сочтен очередным шахидом, для которого «хаммер» и его экипаж являются желанным пропуском в рай. Но вокруг были московские многоэтажки, а сидящие в машине янки еще не научились рефлекторно воспринимать человека европейской внешности как угрозу. Наличие же впереди собственных агентов ими предполагалось…
– Срочно свяжите меня с вашим командиром. Вам нужно изменить маршрут.
– Что этот придурок орет? – спросил командир экипажа у пулеметчика.
– Требует, чтобы мы остановились, – отозвались сверху. – И связь с командованием.
– Шит…
– Мне тормозить, сарж?
– Да, – сквозь зубы процедил сержант.
– Пароль: три звезды! Скажите им—три звезды, – крикнул Балашов.
Разумеется, это было чистой воды бредом – но какой-то пароль для «своих» американцы обязаны были предусмотреть. И какой-нибудь сержант или капрал, максимум лейтенант – более крупная птица навряд ли окажется в передовой машине, которой при любой заварушке достается первая же очередь или граната – не может быть уверен, что знает все такие пароли.
– Шит… – повторил сержант Рамирес. – Дерьмо. Фрэнк, на каком канале ротный?
– На пятом…
– Шит… – гарнитура в ухе выдавала только треск помех, хотя только что связь со второй машиной работала безупречно. И что делать? Валить придурка? Но если это и впрямь один из этих долбаных цэрэушников?
Тот уже был совсем рядом с машиной. Словно услышав мысли сержанта, он опустил руки, взявшись за лацканы легкого пиджака, и белозубо улыбаясь, приподнял их, демонстрируя обтягивающую торс футболку. Мол, никакого «жилета камикадзе», никакой взрывчатки – я чист, парни, я – свой!
Пожалуй, именно его улыбка подействовала на Рамиреса больше всех прочих деталей. Смертники, одноразовое пушечное мясо, расходный материал войны, так не улыбаются. Похоже, это действительно свой…
Но, разумеется, сержант был профессионалом и, выбираясь из машины, все время держал незнакомца на прицеле.
На плече вылезавшего натовца Балашов заметил нашивку – две буквы «А» в голубом круге. 82-я воздушно-десантная дивизия, All American, всплыло в памяти откуда-то издалека, из прошлой жизни – и тут же забылось за полной ненадобностью здесь и сейчас.
Американец был на голову выше капитана, а с учетом бронежилета, набитого магазинами разгрузки, каски и прочего барахла – раза в полтора толще. Свой автомат он держал одной рукой, второй придерживая дверцу «хаммера».
– Какого хрена тебе нужно, приятель?
Балашов широко улыбнулся… и, продолжая улыбаться, резко вскинул правую руку и дважды выстрелил в лицо десантника. Пробитые тактические очки разом стали багровыми, американец начал заваливаться назад. Рванувшись вперед, капитан отшвырнул труп от двери, распахнул, послал две пули в сидевшего за рулем, довернул пистолет – з-зара-за, сидевший на заднем сиденье уже успел выскочить, ладно, потом разберемся – и отскочил назад, вскидывая пистолет. Тот, наверху, тоже был парень не промах и не стал ворочать свою бандуру, а попытался выдернуть из кобуры пистолет, но второпях зацепился, а чертов русский уже целится в него… а-а-а-а-а!
Упав на асфальт, Балашов перекатился влево, ловя на мушку песочного цвета ботинки на той стороне машины. Сверху коротко простучала очередь, но «хаммер», как тот крокодил из мультика, был большой, но плоский, и сейчас это играло на капитана – последний оставшийся в живых из экипажа попросту не видел его за широким корпусом…
