Быстро доведя до вычислителя свои планы (ракетам оставалось 50 секунд до входа в зону поражения, еще секунд 20 они будут подходить на дистанцию максимального поражения) и получив рекомендации по поводу оптимальных двигательных импульсов – а заодно уведомление, что сход с орбиты «в штатном режиме» после этого маневра становится невозможным, – Сергей дал команду на выполнение инструкций и сконцентрировался на оптическом визире. В его распоряжении было восемь секунд, в течение которых «Спираль» будет находиться на расстоянии чуть меньше трех километров от нарушителя. За это время необходимо будет его осмотреть и заснять на кинопленку – причем желательно так, чтобы потом было понятно, что именно ты снял.
Вообще-то уйти от ракет маневрированием было малореально, весь расчет базировался на особенности американских боеприпасов – которые, в отличие от советских, давали не сферический, а конусовидный разлет осколков. Вот проскользнуть между этими конусами Сергей и собирался. Беда была в том, что проделать это с четырьмя ракетами было практически невозможно…
Резкий удар перегрузки впечатал его в спинку кресла, одновременно тело повело вправо – маневр должен был вывести преследующие его ракеты на одну линию. Вновь вдавило в кресло… Сергей приник к наморднику визира, выцеливая стремительно приближающийся спутник. С ракетами он сейчас ничего не мог поделать, поэтому постарался выкинуть их из головы. Поймав наконец в рамку уже вполне различимый силуэт, он отработанным движением включил фиксацию и, слегка поколебавшись – трансляцию. Это, конечно, было нарушением режима секретности – но, по крайней мере, отснятая информация теперь обязательно дойдет до Земли.
Запущенные почти одновременно ракеты взорвались почти в унисон. Одновременно со взрывом (датчик был настроен на яркую вспышку) «Спираль» рванулась вперед, безжалостно выплевывая в дюзы по 12 килограммов топлива в секунду. Такого расточительства могло хватить только на сотню секунд, но зато оно позволяло вывернуться из трех сходящихся потоков осколков и почти миновать четвертый.
По спутнику, к которому были прикованы глаза пилота и объективы кинофиксатора, скользнул блик – источником вспышки мог быть только взрыв чего-то более мощного, чем ракета. Однако оставшиеся позади «динозавры» сейчас были не важны. Важен был стремительно растущий в перекрестье нитей борт чужого аппарата. Уже можно было разглядеть общую конструкцию, которая сразу не понравилась Сергею. Ячеистая фактура борта будила ассоциацию с многоствольным минометом – или с пчелиными сотами, тщательно прикрытыми крышечками. Блоки маневровых двигателей на вершинах могли с легкостью вращать спутник по всем трем осям. Антенна, чересчур похожая на радарную, тоже была мирному спутнику совершенно ни к чему.
Внезапно возле маневровых двигателей спутника появился парок – то ли близкий взрыв активировал в нем какой-то механизм, то ли просто поступила команда от хозяев, но Сергей с ужасом увидел, как сначала одна, потом вторая, третья крышка, расположенная на видимой плоскости, отлетают в сопровождении облачков конденсата. «Ракеты!» – пронеслось в мозгу, и руки автоматически передернули тумблер пуска. Отходить на безопасное расстояние было уже некогда—из открывшихся трех, нет уже четырех шахт американца показались хищные даже на вид головки слежения и наведения. Запущенные пограничником ракеты начали сближаться с целью, Сергей попытался с помощью двигателей ориентации развернуть «Спираль» днищем к предполагаемому взрыву (три километра, при разлете осколков до пяти – вся надежда на чешую силового теплозащитного экрана). И в этот момент аппарат чуть заметно тряхнуло, потом он дернулся сильней, потом еще, и рывком наступила невесомость.
«Прилетел, – глядя на быстро краснеющую схемку на экране БЭВМ, почти спокойно подумал Сергей. – Сейчас еще рванет «сундук», и станет совсем хорошо. Черт, и посмотреть на него напоследок нельзя. Успел-таки я брюхо подставить».
Судя по показаниям датчиков, поток осколков от взрыва запущенных «динозаврами» ракет все-таки нагнал его, изрешетив всю заднюю часть корабля. По крайней мере, датчики показывали нулевое давление как в топливных баках, так и (о, как вовремя он избавился от своих ракет!) в оружейном отсеке. Двигатель не взорвался – наверное лишь потому, что почти исчерпал к тому времени горючее. А взаимная скорость корабля и осколков, а также несущие конструкции и стенки отсеков уберегли кабину пилота.
