Закончились отцовские университеты. Появился профессиональный учитель-аккордеонист, известный в городе музыкант, — человек, ставший для Жени первым артистическим кумиром. Имени и фамилии его я, к сожалению, не помню. Знаю, что он закончил Артемовское музыкальное училище по какой-то другой специальности (не как аккордеонист) и уехал из нашего города.
Должно быть, именно в эти, отроческие, годы в творческом сознании брата впервые явно проявились эстрадно-песенные наклонности: он стал с удовольствием, без лишних упросов, музицировать перед однокашниками и соседями, словно набираясь опыта для будущих концертных выступлений. Именно тогда Женя получил первые профессиональные навыки музыкальной импровизации и овладел основами техники аккомпанемента в разных тональностях — ибо ему постоянно приходилось подстраиваться под чье-то «народное» пение и сходу подыгрывать поющему даже в тех случаях, когда звучащий материал был ему совсем неизвестен.
Женя любил аккордеон, любил поиграть на нем и позже — в годы своей славы. И этот замечательный инструмент не стихал в нашем доме в течение двадцати лет, пока отец, «переквалифицировавшись в пианиста», не продал его по дешевке соседу, не преминув при этом обучить соседского сынишку азам музыкальной премудрости.
Но детские весны быстро пролетели, и выпускной 8-й класс принес в семью новые проблемы. Как быть дальше: ехать в неблизкое Ростовское музыкальное училище — поступать в класс аккордеона — или остаться дома и поступить в Артемовское музучилище на дирижерско-духовое отделение, где были недоборы духовиков, а класс аккордеона вообще отсутствовал?.. Остановились на втором варианте.
И вот дома совершенно незнакомый инструмент — кларнет: рассохшийся, отечественного заводского производства, шипящий в низах и «киксующий» в верхах. Женя стал приносить новые ноты и книги, зазвучала новая музыка, зашипели старые пластинки на еще более старом, не помню, откуда взявшемся и куда в конце концов подевавшемся патефоне. Появились новые учителя и товарищи.
Громко и не очень стройно отыграл школьный духовой оркестр туш на выпускном вечере, последний раз выступил перед одноклассниками Женя, наполнив спортзал разливами своего аккордеона, и открылась новая глава в биографии: 4 студенческих года в классе преподавателя-кларнетиста Бориса Петровича Ландаря, сыгравшего большую роль в дальнейшей судьбе Евгения.
Как-то Женин сокурсник (теперь заведующий отделом духовых и ударных инструментов музыкального училища) пошутил: «Музучилище — это 4 года мучений, 20 минут позора (на госэкзамене) и ярмо на всю жизнь». Возможно, в этой шутке есть определенная доля истины в отношении кого-то. Но для брата годы учебы оказались не бесплодными мучениями. Полчаса его выступления на госэкзамене были — не побоюсь преувеличения — праздником и для экзаменационной комиссии, и для слушателей! И не ярмо почувствовал Евгений после защиты диплома, а крылья за спиной — от переполнявшей его душу жажды творчества, от готовности отдать всего себя музыке, сцене, сочинению...
А страсть к сочинению заявляла о себе сильнее и сильнее: Романс для кларнета и фортепиано, Скерцо для кларнета и фортепиано, Прелюдия для фортепиано... Чуткий педагог Б. П. Ландарь сразу оценил талант хрупкого, скромного юноши, каждое утро приходившего в родной подвал музучилища (где обычно разыгрывались духовики), успевавшего иногда подрабатывать на разных «халтурах» и всецело поглощенного музыкой — классической и своей, вырывавшейся из сердца почти неосознанно и интуитивно. Учитель сделал большее, что мог сделать в той ситуации: стал планомерно готовить Женю к поступлению в консерваторию, повез его в Киев, где когда-то сам учился, показал своим консерваторским педагогам и маститым композиторам. И Борис Петрович не обманулся в своих ожиданиях: одаренность молодого музыканта из провинции признали все, кто его слушал.
К 4-му курсу Евгений вырос в уважаемого всеми музыканта: его фотография красовалась на студенческой Доске почета, ему выплачивали повышенную стипендию как отличнику учебы, он стал лауреатом училищного конкурса на лучшее исполнение произведений советских композиторов, ни один праздничный или показательный концерт АГМУ не обходился без его выступления.
