Приш не понял почти ничего из этой фразы, слишком много непонятных слов. Но смысл уловил – где-то лечат раны так, что и следов не остаётся. Наверное, это утешит Мёнгере.
С утра поэт выглядел лучше. Даже щёки слегка порозовели. И аппетит появился – вчера Глеб от ужина отказался.
– Может, за грибами прогуляемся? – предложил Глеб. – Я вроде транспортабелен. Температура, похоже, спала.
Хухэ притащил откуда-то мышь: удачно поохотился. Приш снова ему позавидовал: вот кому в лесу замечательно. Он подкинул ветки в огонь и подумал: надо будет ещё набрать, как вернутся. А потом обсудить, что же делать дальше.
Мёнгере грибов не знала совсем – в пустыне они не растут. Поэтому пришлось учить её на ходу. Глеб в грибах тоже особо не разбирался, зато умело их находил. Так что за час набрали красноголовых и белых и запекли в костре. После завтрака путники надумали остановиться здесь на время – насушить грибов и поискать воду: в бутылках уже закончилась. А пока отправились за сухими сучьями. Хухэ бежал сзади.
На вязанку наткнулся Глеб.
– Ого, – крикнул он остальным, – кто-то для нас специально хворост заготовил.
У Приша почему-то неприятно заныл живот: некстати вспомнились утренние слова Мёнгере. Что-то нехорошее. Разве в лесу они не одни? Он подошёл вместе с девушкой. Сучья лежали кучей, словно кто-то хаотично накидал их. Приш потянулся за веткой, и в это время вязанка зашевелилась.
Ветви начали сплетаться в замысловатый узор. Образовался позвоночник, на нём выросли рёбра, лопатки и тазовые кости. Затем пришла очередь шейных позвонков и черепа. Рисунок обретал объём: сучья плотно свивались между собой, а острые ветви послужили чудовищу когтями и рядом зубов. Зверь пошарил лапой, выдрал мох и вставил в глазницы. Языком стала сплетённая трава. Приш в изумлении следил, как прямо перед ним вырастает огромный монстр. Первым опомнился Глеб.
– Бежим! – закричал он, и они понеслись, не разбирая дороги.
…Ветви со всей силой хлещут по лицу. Кусты растопыривают сучья и хватают за одежду. Поваленные деревья пытаются поставить подножку. Лес гонит путников, точно дичь. Слышен гомон птиц: «Ату их! Ату!» И тяжёлое дыхание зверя, который преследует добычу. Лес на его стороне: деревья отклоняются в стороны, давая дорогу, птицы подсказывают, где искать загнанную дичь.
Дыхание сбоит, точно в груди что-то сломалось, и воздух вырывается со свистом. Нет возможности оглянуться и посмотреть, что с Глебом. Лишь страх подстёгивает не хуже кнута. И хочется вопить от ужаса. Только силой воли Пришу удаётся удержаться от падения в безумие.
– Глеб, нужен огонь!
Тот откликается совсем рядом:
– Твою мать! Спички в рюкзаке! Надо бежать к костру.
Куда именно? Похоже, они умчались далеко – не найти. А за спиной внезапно наступила тишина, словно в уши набилась вата. Тук-тук… Тук-тук-тук… Сердце забилось с перебоями, будто испуганный зверёк. Что за?.. И тут прямо перед ним выросла морда чудовища. Сухая трава вывалилась из его пасти, мох повис на ниточке. Вот и всё. Останутся от них с Глебом лишь косточки. Хорошо, что Мёнгере убежала. Если только чудовище потом за ней не бросится.
Приш отступил назад, под ним хрустнула ветка. Чудовище заскрипело сучьями и распахнуло пасть, из неё, как змеи, полезли гибкие ветви. Приш закричал от омерзения и страха. Как глупо! Он хочет жить и вернуться домой! А сейчас всё закончится. Нечестно это! Кажется, Глеб тоже орал. А может, эхо.
Запахло дымом и дохнуло жаром, точно огонь дотянулся до них через лес. Затрещали сучья. Зверь дёрнулся и начал оседать. Его плоть обугливалась и рассыпалась пеплом. Чудовище несколько раз конвульсивно вздрогнуло и затихло. Позади него стояла Мёнгере, она держала в руках горящую палку. Рядом с ней на поверженного зверя рычал Хухэ. Приш не ожидал столько храбрости от маленькой лисички, да и от девушки тоже. Видимо, она единственная, кто не потерял головы, а бросился сразу к костру.
Он подошёл и порывисто обнял Мёнгере. Она на мгновение застыла, а потом тоже неловко прижалась к нему. Глеб также присоединился. Они немного постояли, приходя в себя от пережитого.
