Я знаю все твои мысли - страница 57
Они останавливаются, чтобы Николас мог сходить в туалет на бензозаправке. Гид решает дать Каллену еще один шанс расспросить его о вчерашнем.
— Какой потрясающий дом, — говорит он. — Столько места. И ночью было так тихо… учитывая, сколько там было народу.
Ни слова в ответ.
Гид решает, что самое время или не на шутку разозлиться, или самому выложить все про Пилар.
Пилар. Пилар… Пилар! Она долго сидела, прижавшись к нему своим задом. Разделила с ним сильнодействующий наркотик. Провела рядом с ним ночь. Эти мысли гладкие, как бархат, успокаивающие и прекрасные. Они убаюкивают его, и он засыпает.
Ему снится, что они с Пилар плавают в океане за домом Уинчестеров. Но во сне этот дом как будто принадлежит им, это их будущее, они стали взрослыми, разбогатели, но не утратили чувство юмора. Пилар брызгается, смеется, швыряет в него цветными ракушками. Им так весело, но вдруг одна ракушка оказывается большим серым камнем. Он больно ударяет его по голове. У него идет кровь. Пилар пожимает плечами и скользит по волнам.
Когда он просыпается, оказывается, что машина остановилась. Из окна видна квадратная верхушка и длинный шпиль небоскреба «Пруденшиал». Пахнет марихуаной. Каллен пересел на водительское сиденье и передает Николасу зажженный косяк.
— Это не так двусмысленно, как ты думаешь, — втолковывает Каллен Николасу. — Не надо так убиваться из-за девчонок. Они никогда не делают того, чего не хотят. И не такие уж они невинные, поверь.
— Хорошо, — отвечает Николас, и Гид с удивлением слышит, что голос у него, как у ребенка.
Тон Николаса удивляет Гида, да и меня. Но что еще удивительнее, так это то, что Каллен утешает Николаса и дает ему совет. Гид чувствует, что его досада утихает, самую малость. Кажется, Каллен искренне желает, чтобы Николасу стало лучше. А Николас действительно успокоился, услышав заверения Каллена. Такой парень, как Каллен, наверное, правда способен утешить такого, как Николас. И сколько бы Николас ни гордился своим умением держать все под контролем, Каллен напоминает ему о том, что даже если ситуация станет неуправляемой, он все равно справится.
По правую руку Гид видит окно многоквартирного здания, украшенное ко Дню Всех Святых: оранжевые и черные ленточки опрысканы каким-то синтетическим составом, напоминающим паутину. Он фыркает. Не рановато ли украшать дом 27 сентября?
— Не могу поверить, что должен вернуться в школу и добиваться любви какой-то девчонки, в то время как сам влюблен в другую, — произносит он.
Каллен и Николас оборачиваются. Их лица загораются, когда они видят, что Гидеон проснулся.
— Неужели вы успели купить травку, пока я спал? — спрашивает Гид. — Вся машина провоняла. Да, я вижу, что вы курите, но тут воняет так, словно мы ее здесь выращиваем.
Каллен перевешивается через сиденье и берет лицо Гида в ладони — совсем как Пилар вчера вечером. Он рыщет в заднем кармашке и достает мешок, раздувшийся от марихуаны.
— Вот это, — объявляет он, — потрясающая трава, которую мы только что купили у братца Микки из южного Бостона. — Он убирает пакет. — А тебя ждет это, — он протягивает Гиду зажженный косяк, — и пара мудрых наставлений.
Гид берет косяк, затягивается и слушает. Каллен продолжает:
— Пришло время отправиться в то место, где мужчины, сбившиеся с пути, вновь обретают его под руководством тех, кто уже прошел этот путь.
— Что? — недоумевает Гид. — Мы идем в музей?
— Да нет же, дурачок, — отвечает Каллен. — И позволь заверить, «дурачком» я называю тебя из самых добрых побуждений. Мы идем в бар!
Они переходят почти пустую стоянку, заставленную унылыми машинами со сгнившими от соли и ржавчины шасси и наклейками «Патриотов» и «Ред сокс» на задних стеклах. Каллен проводит их через металлическую дверь приземистого кирпичного индустриального здания. На двери нет вывески, но небольшая медная табличка в кирпичном коридоре гласит: «Таверна „Демпси“: служим обществу уже с прошлого вторника».
Бармен — лет сорока ирландец с широким лицом — идет к ним таким размашистым шагом, что даже когда верхняя половина его тела уже впереди, нижняя все еще тащится позади. Глядя Каллену прямо в глаза, он рявкает:
