— Подавать в суд… на тебя?
— Я сказал, что буду тебя защищать, и явно слажал. Это нигде не зафиксировано в письменном виде, но… — Он косится в проход и скребет щетину на горле. — Это за гранью.
В груди у Челси расцветает теплый шар.
— Просто позволь мне работать. И взять с собой моих девочек. Они могут спать на одной койке, они…
Он кладет руку ей на плечо, но не так, как это делал когда-то Дэвид. Не для того, чтоб удержать ее на месте, а желая поддержать.
— Договорились. Я просто куплю тебе трейлер. Не такой, как мой, конечно, небольшой. Ты умеешь водить такой?
— Нет, но могу научиться.
— Хорошая девочка. — Он снова окидывает взглядом автобус. — Если ты больше не будешь здесь ночевать, то могу просто заменить ковер и мы продолжим использовать его, как ни в чем не бывало, и сэкономим пару тысяч. Но тогда это все должно остаться между нами. Ты никому не расскажешь, что тут произошло. А что до трейлера — просто скажем, что твой банковский счет наконец разморозили и ты сама купила его.
Облегчение так велико, что все тело расслабляется, становится мягким и податливым. Челси плюхается обратно на водительское сиденье, внезапно остро осознав, как ей неудобно стоять, как у нее болят руки, как синяки, полученные во время матча с Ти-Джеем, наливаются фиолетовым.
Кстати.
— Ты собираешься наорать на меня за то, что я убедила Ти-Джея слить матч? — спрашивает Челси. По сравнению со всем произошедшим это кажется мелочью, но и мелочи имеют значение.
Харлан ухмыляется.
— Ага, вот он я, ору на тебя… Но, серьезно, не смей идти поперек моих планов. В следующий раз ты проиграешь. Мэтту. И это будет очень некомфортно, и ты просто примешь это, понятно?
— Понятно.
Он решительно кивает и кладет руки на бедра. Локтям мгновенно становится неудобно в тесном коридорчике.
— Тогда мы просто отгоним этот автобус подальше, к чертовой матери, а вас, леди, отвезем в более… — он косится на труп Дэвида, — комфортное место. Я слышал, у них там есть пицца.
— Пицца? — восторженно вопит Бруклин.
Харлан смотрит на маленькую девочку, которая топчется ногами по дивану. На голове у нее маленькая пластмассовая тиара.
— Все, что захочешь, принцесса, — заверяет он.
Они снова в разъездах — вот уже два месяца, — и Элла сидит за маленьким кухонным столом, заканчивает домашнее задание и следит за тем, чтоб Бруклин заполняла строчки в рабочей тетради, пока мама везет их домой. В трейлере приятно пахнет лавандой, и это куда лучше, чем в любом другом месте, где она жила с тех пор, как покинула дом, в котором выросла.
Она не знает, что случилось той ночью после того, как мама убила папу, Крис отогнал туристический автобус к отелю и помог ей, Бруклин и бабушке перебраться через… нечто на полу… как будто он рыцарь, переносящий дам через лужу. Элла не смотрела вниз, не дышала — просто вскочила и помчалась прочь следом за Бруки — из автобуса в чистый симпатичный вестибюль, где бесплатно раздавали шоколадное печенье. Они сняли комнату по соседству с бабушкой, которая, выпив пару таблеток, провалилась в глубокий сон. На следующее утро Арлин отвезла бабушку в отделение неотложной помощи, оплатила ее счета и купила нужные ей антибиотики. Когда лихорадка спала, бабушка превратилась почти в другого человека.
Она забавная и остроумная. У нее даже голос изменился, в речи прорезался как будто деревенский акцент. Она по-другому ходит и на самом деле видит своих внучек, а не просто смотрит сквозь них, торопясь убежать на стрижку. Элле она даже начинает немного нравиться. Бруклин просто обожает бабушку, и это невероятно. Похоже, пока Элла жила в доме мистера Риза, между ними произошло очень многое. Часть ее рада разделить бремя заботы о Бруклин — пусть кто-то еще будет ей товарищем по играм, лучшим другом и утешителем по ночам, — но в то же время Элла ощущает угрозу, будто может утратить нечто важное (но не понимает, что именно). Она просто знает, что бабушка из странной карикатуры на королеву загородного клуба превратилась в реального человека. А еще она встречается со Стивом, который сражается в БКЯ и выглядит как банкир, и, похоже, в самом деле любит его.
