– У вас, небось, свой человек на борту? – догадался оперативник.
НО промолчал. Мы никогда не стали бы подтверждать подобные предположения – это железное правило, одна из мер по обеспечению безопасности источника, в данном случае Тихова, и нашей совместной работы. Каждый дополнительный человек в кругу посвященных повышает риск, и полиция здесь не исключение. У нас считается, что вероятность провала секретной миссии возрастает пропорционально квадрату числа сотрудников, занимающихся ее подготовкой. Другими словами: в тайне остается только то, что ты держишь в тайне.
НО понадобилось пять минут, чтобы развеять последние сомнения полиции. Нам дали зеленый свет.
Вторая полицейская проверка
Начальник оперотряда предложил устроить проверку автобуса прямо на австрийской границе, так как там круглосуточно дежурило достаточное количество сотрудников и имелась превосходная материальная база – все мыслимые технические средства, позволявшие обнаружить следы даже высокопрофессиональной подделки документов. Камеры предварительного заключения, служебно-разыскные собаки с проводниками – в общем, все, что нужно.
Тихов был не единственный, кто мало спал этой ночью (на что он мне неустанно жаловался в своих эсэмэсках). Начиная с четырех часов утра я отслеживал его перемещения на своем ноутбуке. Географические координаты его мобильника показывали, по какому отрезку пути ехал автобус, где он останавливался и сколько времени длилась стоянка.
Несмотря на ранний час, я был в наилучшем настроении, все шло по плану и даже более гладко, чем ожидалось. Информация, поступающая от осведомителей, бывает самого разного качества: от стопроцентно лживой до скорее соответствующей действительности или даже полностью подтвержденной, то есть проверенной. Поэтому работа с сообщениями источников требует исключительно ответственного подхода. Часто осведомители получают информацию от третьих и четвертых лиц. Случается, они оценивают обстоятельства, не замечая при этом, что давно отошли от объективной реальности и интерпретируют факты чисто интуитивно. Мы никогда не забываем, что имеем дело с весьма зыбкими данными, поэтому основательной перепроверке подвергается каждое сообщение каждого источника в каждой своей детали.
Конечно, при первичной оценке информации не последнюю роль играет достоверность донесений источника в прошлом. В этом отношении все осведомители тоже разные. Один немедленно сообщает о малейшем подозрении, едва оно смутно замаячило где-то на горизонте. Второй сознательно избегает слухов и ставит агента в известность, только когда узнаёт что-то конкретное. И то и другое нормально, если знать, как эти люди подходят к делу.
Тихов пользовался у меня известным кредитом доверия. Ему тоже случалось время от времени промахнуться со своими предположениями, однако в итоге баланс, как правило, оказывался положительным. Тихов никогда ничего не выдумывал и не приукрашивал с целью добиться признания или просто понравиться. Скорее он был склонен умолчать о той или иной детали, если она могла помешать его собственным аферам или отрицательно отразиться на его связях. На тот момент я еще не представлял себе, выйдет ли в конечном счете что-нибудь путное из нашей «Тарелочки», хватит ли ей разгону, чтобы взлететь. Но одно было абсолютно ясно: «Пассажирские перевозки «Сарай» занимались контрабандой людей, причем регулярно. Возможно, даже с большим размахом, чем можно было думать по первым впечатлениям. Такое количество совпадающих донесений не так уж часто встречается в нашей работе.
Тем временем Тихов страдал от пружин, терзающих его спину, и ничего не знал о предстоящей проверке. Разумеется, он мог об этом догадываться, но специально я его не предупреждал. Пока. Но поскольку было очевидно, что временами он еще прокручивал какие-то темные делишки, а о законе и праве судил по своим, более великодушным меркам, я чувствовал себя обязанным позаботиться, чтобы он не пал легкомысленной жертвой обстоятельств. Я бы не удивился, если бы в его багаже – вопреки предупреждению Бюлента – оказалось немного травки, или гашиша, или чего-нибудь подобного. И это при том, что он прекрасно знал: попадись он на каких-то противозаконных действиях, я не буду его выручать. Хотя в другой ситуации сделаю все возможное, чтобы не подвергать его жизнь смертельной опасности.
