Вова даже привстал от любопытства, укоризненно качая лысой башкой в такт редакторским речам.
– Так вот, я послала их в жопу. Они сейчас там находятся и проводят совещание, как им жить дальше. А мы тем временем должны вовремя сдать газету в типографию. Вы поняли, Зарубин?
Я сказал «да», восхищенно глядя ей в глаза, и она тут же вышла, зачем-то хлопнув моей дверью.
Мы с Вовой вопросительно посмотрели друг на друга, и я опять поднял бутылку. Но тут в кабинет вошла Аня Шумилова и, без спросу усевшись на стул рядом с Вовой, сказала мне вместо «здравствуй»:
– Наливай. А я такое расскажу!
Вова подал ей рюмку, я разлил на троих остатки водки, и Аня, выпив, рассказала:
– Софью снимать собираются. Я к генеральному зашла, ну там, кофе в приемной попросить, сахару и, вообще, ушами потереться. А тут Сам идет. И говорит мне: «A-а, отдел культуры! Надо бы вам зарплату прибавить. За счет главного редактора!» и смеется так, заразительно. А следом за ним толпа новых мальчиков и девочек идет, все к нему в кабинет. Совещание сейчас там у них, час уже длится. Вот такие дела…
– Они не смогут уволить Софью, да и Зарубина тоже, – покачал головой Вова. – Не сами же эффективные менеджеры, в самом деле, вместо них работать будут.
Тут я посмотрел на часы и, сурово нахмурясь, сказал своим собутыльникам:
– Кстати, о работе! Пятнадцать ноль-нуль! Идите уже отсюда, товарищи алкоголики.
Товарищи алкоголики посмотрели на пустую бутылку, сделали мне ручкой и послушно вышли, а я начал торопливо стучать по клавишам, даже не заглядывая в блокнот, заполненный моими неровными каракулями три часа назад, на пресс-конференции. Я помнил все и без подсказок, описывая ситуацию нарочито ровными, гладкими предложениями, без всякого намека на эмоции, переполнявшие меня с самого утра. Я решил, что такой текст будет наиболее адекватным ответом всем эффективным менеджерам города Питера, от милицейского начальства до моего собственного.
Конечно, едва я начал работать, принялся звонить телефон, но эту проблему я решил по-простому, вынув штекер из телефонного гнезда.
К тому времени, когда в редакцию ввалилась Марта, я не только заслал текст на редакционный сервер, но даже сочинил одноименный сюжет для Миши. В кои-то веки абсолютно правдивый – как разные позорные жулики делают деньги на петербургских обывателях и даже на ГУВД.
Но что-то мне подсказывало, что именно этот сюжет Миша обязательно завернет.
– Потомственный маг в седьмом поколении, прямой потомок американских шаманов вуду… – читал Миша вслух, небрежно облокотившись одной рукой на полуголые плечи Марии Камминг, а другой нагло задирая юбку и поглаживая голые коленки своей соседки.
Миша и Мария сидели на диване в гримерке Выборгского дворца культуры, а я, Марта и Берутли сидели напротив, каждый в своем кресле. Надо сказать, что мы вели себя намного более приличней, чем наше начальство, – по крайней мере я не хватал Марту за коленки, а Берутли так и вовсе сидел паинькой, ибо ему лапать было просто некого. Поэтому он задумчиво теребил клапаны потрепанной буденовки, обнаруженной им среди разного хлама за кулисами.
– Подожди, Майк! – фамильярно остановила Мария нашего главреда. – Шаманы вуду – это в Африке, а не в Америке!
Миша повернулся ко мне и укоризненно покачал головой:
– Зарубин, опять двадцать пять? Ты и про шаманов врешь как сивый мерин!
Я даже смотреть в его сторону не стал, так он мне надоел. За меня ответила Марта:
– Это же объявление от имени неграмотных потребителей мистики. Ну, шутка в шутке, – объяснила она.
Мария непонимающе уставилась на Марту, потом на Мишу, а потом на меня. Я вздохнул и принялся объяснять все по пятому разу.
Камминг понравился мой сюжет из «Отдыха», про сугубо интеллектуальное развлечение российских коммерсантов из числа материалистов. Суть там такая: несколько веселых бизнесменов арендуют зал в каком-нибудь городском ДК, дают объявления о бесплатном сеансе магиотерапии и лечебном энергоинформационном излучении, а потом выходят на сцену от имени знахарей-экстрасенсов и потешаются над собравшимся народом, как хотят.
