Поднимаясь по эскалатору, я уже заранее высматривал прогалины в плотной толпе пассажиров, чтобы в два прыжка обогнать неторопливую популяцию дневных пользователей метро и, выскочив из вестибюля станции, пересечь Невский проспект и уже через пару минут оказаться в редакции.
Но фокус не удался – у самых дверей станции меня жестом остановил невысокий, но круглый и пузатенький капитан милиции. Он вежливо приложил руку к козырьку фуражки и сказал:
– Кптн Гргргркин. Ваши документы.
Я мысленно чертыхнулся, но спорить не стал и начал лихорадочно рыться в карманах куртки, а потом и пиджака. В куртке ничего найти не удалось, а в пиджаке всегда лежала карточка аккредитации в городской парламент – она была очень хорошо сделана, с цветной фотографией и множеством грозных надписей вроде «Правительство Санкт-Петербурга», «Законодательное собрание Санкт-Петербурга», а также «Пресса». Эту карточку я и вручил капитану, спокойно наблюдавшему за моей суетой.
Карточку он изучил обстоятельно, со всех сторон, но потом, зажав ее в большой ладони, неодобрительно сказал:
– Паспорт почему не носим с собой? Это ж фигня, а не документ. Документ у нас в России один – паспорт.
Я посмотрел ему в лицо и начал медленно выдыхать через нос, мысленно отсчитывая цифры. На счете семь он вернул мне карточку и, снова вежливо приложив руку к козырьку фуражки, попрощался:
– Всего хорошего. Впредь, выходя из дома, не забывайте паспорт.
Я забрал карту аккредитации и молча понесся на выход. У меня, конечно, было несколько мыслей насчет этой идиотской проверки, но реализовывать их было просто некогда.
В свое время я специально изучал статистику ГУВД, чтобы понять, как много смысла в подобных акциях. Выяснилось, что смысла нет вообще – не попадаются в метро террористы, как их ни ищут.
Да и писали об этом мои коллеги тысячу раз. «Впрочем, есть ли вообще смысл хоть что-то писать в этом городе?» – злобно подумал я, встав на краю тротуара и глядя на бесконечную череду автомобилей, пересекающих переход на Невском возле площади Восстания. Пиши не пиши, они будут делать так, как им удобно. Или ничего не делать, потому что им так еще удобнее.
– Давно стоим? – спросил я у мужика с чемоданом, с вожделением поглядывающего на ту сторону проспекта, где располагался, помимо прочего, и Московский вокзал.
– Охренеть, сколько уже стоим! – сам изумился он, повернув ко мне озабоченное лицо. – Сломался небось светофор? – крикнул он в толпу и начал продвигаться к переходу, аккуратно, но твердо раздвигая собравшихся людей.
– Пошли уже! Сколько стоять-то можно! – раздались в толпе нервные выкрики, и вся эта масса людей, не меньше сотни человек, вдруг потекла по переходу, отжимая нервно сигналившие автомашины от пешеходной «зебры».
Я подумал, что здесь мои коллеги телевизионщики могли бы сделать классный сюжет, наглядно продемонстрировав всю тупость руководителей местного ГИБДД. Но ведь никто из телевизионщиков даже не почешется, пока не вернется господин главный редактор с планерки в Смольном, где ему объяснят, как надо правильно освещать открытие очередного навозоперерабатывающего совместного предприятия, которое будет выдавать на-гора миллион сушеных коровьих лепешек в год, обеспечивая все потребности региона в этом продукте. При чем тут безопасность горожан? Ведь про нее на планерке ничего сказано не будет. А своих мозгов у российских тележурналистов, как известно, нет, поэтому они их арендуют в федеральных, а чаще – в региональных администрациях, в ответ расплачиваясь печенью.
Очень кстати получилось, что все эти мысли я обдумывал, двигаясь строго в центре наглой толпы пешеходов, форсирующих на красный свет главный проспект культурной столицы Европы. Потому что в эту толпу на немалой скорости вдруг врезался здоровенный джип, выруливший со Старо-Невского проспекта.
