– И тут вдруг происходит эта ужасная история… Чудовищным образом убиты два американских гражданина именно тут, в Княжестве Монако, в одном из самых безопасных государств в мире. Нелепо, верно? Не кажется ли, будто история повторяется? С тем единственным осложнением, что теперь появляется еще и убитый горем отец, генерал армии Соединенных Штатов, который намерен действовать самостоятельно, используя в личных целях те же террористические приемы, против которых мы боремся. Ты ведь понимаешь, что подобные крайности могут вызвать еще один большой международный скандал…
Фрэнк невозмутимо посмотрел на Дархема.
– И что из этого следует?
– А то, что тебе необходимо взять этого убийцу, Фрэнк. Это должен сделать ты. Прежде Паркера, прежде местной полиции, если сумеешь. Вопреки местной полиции, если необходимо. В Вашингтоне хотят, чтобы это расследование стало цветком в петличке Америки. Хочешь ты этого или нет, ты должен пойти дальше Эллиота Несса, опять снять рубашку и превратиться в Рэмбо.
Фрэнк подумал, что при других обстоятельствах они с Дархемом могли бы стать большими друзьями. Его симпатия к этому человеку только возрастала.
– Ты знаешь, что я сделаю это, Дархем. Сделаю, но не по тем причинам, какие ты мне только что назвал. Может, мы с тобой и вправду орел и решка, одна монета и в одном кармане, но только в этом единственном случае. Я возьму убийцу, и вы сможете придать этому факту любой смысл, какой захотите. Прошу вас только об одном.
– О чем?
– Не принуждайте меня вкладывать в него тот же смысл.
Дуайт Дархем, консул Соединенных Штатов, промолчал. Может быть, он не понял, а может, прекрасно все понял, но его и так все устраивало. Он поднялся с дивана, поправляя брюки. Разговор был окончен.
– Ладно, Фрэнк. Думаю, мы сказали друг другу все.
Фрэнк тоже поднялся. Они обменялись рукопожатием в сумеречном контражуре заходящего солнца. Небо из голубого становилось синим. Еще несколько часов, и опустится ночь – ночь, когда по радио звучат голоса и во мраке бродят убийцы. И каждый будет искать на ощупь в темноте свое убежище.
– Не надо, не провожай меня, я знаю дорогу. Пока, Фрэнк, ни пуха ни пера.
– Что-то уж чересчур много кругом и пуха, и перьев, Дуайт. Трудно будет справиться.
Дуайт направился к выходу. В коридоре возникла фигура Малькольма.
Фрэнк снова остался в одиночестве. Решил, что имеет право еще на одну бутылку пива. Сходил за ней в кухню и вернулся на диван, на тот самый, где сидел его гость.
Мы с тобой одна монета… Орел или решка, Дуайт?
Он расслабился и постарался забыть Дархема и встречу с ним, дипломатию, войны, юридические путы. Отпил пива.
И попытался прибегнуть к тому, чего уже давно не делал. Он называл это «открыванием». Когда расследование заходило в тупик, он уединялся и пытался отключить свой мозг от всего постороннего и дать своим мыслям полную свободу, предоставляя им соединяться самим собой, подобно кусочкам детской мозаики. Без всякой целенаправленной воли, но силой интуиции. Это было так называемое латеральное мышление, которое давало иногда отличные результаты. Фрэнк закрыл глаза.
Эриджейн Паркер и Йохан Вельдер.
Яхта, врезавшаяся в причал, мачты слегка наклонены вправо.
Они оба, лежащие на постели. Оскальпированные головы, зубы, обнаженные в беззлобной ухмылке.
Голос по радио.
Надпись, красная, как кровь.
Жан-Лу Вердье. Его растерянный взгляд.
Лицо Гарриет…
Нет, не сейчас, не теперь!
Снова голос по радио.
Музыка. Конверт с диском Сантаны.
Аллен Йосида.
Его голова, уткнувшаяся в окно машины.
Светлое сиденье, снова кровавая надпись.
Рука, нож, кровь.
Кадры видеозаписи.
Человек в черном и Аллен Йосида.
Фотографии комнаты, без них.
Кадры видеозаписи. Снимки. Кадры видеозаписи. Снимки, кад…
Внезапно Фрэнка Оттобре словно подбросило на диване. Эта деталь была такой крохотной, что его мозг запомнил и архивировал ее как второстепенный файл. Ему нужно было немедленно отправиться в управление и проверить, верно ли то, что он вспомнил. Может, он ошибается, но он не мог не ухватиться за эту крохотную надежду. В этот момент ему хотелось бы иметь тысячу пальцев, чтобы скрестить их все.
