Все прекрасно знали, где производятся наркотики, где они очищаются и для чего нужны. Целые страны строят свою экономику на порошках, которые на месте их происхождения стоят дешевле талька, а в местах потребления продаются с прибылью в пять или шесть тысяч процентов.
За передвижение наркотиков – за трафик – велась тайная война – не менее жестокая, не менее искусная, чем война явная. Здесь тоже были свои солдаты, офицеры, генералы и стратеги, действовавшие в тени, но столь же умело и решительно. И связными между различными армиями становились люди, сделавшие отмывание денег своей профессией. Деловой мир отнюдь не был настолько глуп, чтобы отворачиваться от человека, являвшегося к нему с тремя или четырьмя миллиардами долларов в руках, если не больше.
Самолеты с обозначениями регулярных армий летали, оплаченные наркотиками. Некоторые военные морские суда оплачивали топливо для своих торпедных установок, благодаря той же системе. Каждой пуле, выпущенной из «калашникова» солдатом более или менее регулярной армии где-то на другом конце света соответствовало отверстие от укола на руке наркомана.
Того же самого света.
Гудзон Маккормик был не настолько лицемерным, чтобы прятать голову, как страус. Он понимал, что поступая так, он бесповоротно причисляет себя к сволочам, которые уничтожают планету. Констатируя этот неумолимый факт, он вовсе не оправдывал себя, а только тщательно взвешивал. То, чего ему хотелось в данный момент, лежало на одной чаше и весило больше любого довода, какой он мог положить на другую чашу.
Он тщательно оценил ситуацию, долгими вечерами в своей квартире трезво, с холодным расчетом анализируя факты, как изучают обычной бюджет фирмы. Он полагал, что предусмотрел и учел все. Допускал и некоторое количество непредвиденных обстоятельств. Каких именно, знать было не дано. Недаром они называются непредвиденными.
При благоприятном исходе он получит яхту, какую ему хотелось, и сможет кружить по свету в свое удовольствие, свободный, как ветер. Сравнение, нисколько не казавшееся ему банальным, подходило как нельзя лучше. В случае провала – думая об этом, он усердно стучал по дереву – последствия были бы все же приемлемыми. Во всяком случае не настолько губительными, чтобы совсем испортить ему жизнь.
Благодаря придуманным уловкам риск оставался умеренным, насколько вообще может быть умеренным риск. Гудзон знал ему цену: он не был настолько алчным и развращенным, чтобы поднять ее до непосильного уровня.
Он управлял нитями игры, которая вскоре принесет на его счет, открытый на Каймановых островах, немалую сумму в дополнение к уже выплаченной. Он подумал о человеке, перечислившем эти деньги, о своем клиенте Осмонде Ларкине, сидевшем сейчас в американской тюрьме.
Этот человек был ему глубоко отвратителен. При каждой их официальной встрече Гудзон чувствовал, как отвращение возрастает. Глядя в жестокие, свинячьи глаза Ларкина, считавшего себя хитрее всех и полагавшего, будто весь мир у него в долгу, слыша наглый тон этого человека, Гудзон чувствовал тошноту. Но этот ловкач был еще и дураком. И как все дураки, не мог не чваниться своей ловкостью, что и стало причиной его пребывания за решеткой. Гудзон с удовольствием выложил бы все это Ларкину прямо в лицо в комнате для переговоров, встал бы из-за стола и ушел. И если бы до конца последовал своим побуждениям, то даже нарушил бы профессиональную тайну и сам рассказал бы следователям все, что их интересует.
Но этого нельзя было делать.
Не говоря уже о личном риске, он не мог подвергать опасности людей, которые помогли ему войти в этот круг. Это означало бы взять в руки пульт и выключить телевизор, на экране которого сияет чудесная картинка – изумительная яхта, рассекающая волны, и статный юноша у руля…
Нет, ничего не поделаешь, при всей неприязни к Ларкину с чем-то так или иначе приходилось мириться, если он хотел получить желаемое.
Не все, повторил он себе, но много и сразу.
Гудзон подошел к яхте спонсора. Лодки, стоявшие вплотную друг к другу, еле просматривались в полумраке. На одних горело слабое дежурное освещение, другие окутывала тьма, и они лишь слегка бликовали от света соседних лодок.
