– Прости, что задержалась сегодня, но у меня были проблемы дома. Сейчас схожу за водой и потом все тебе объясню.
Она положила цветы на плиту, вынула из специального углубления в ней сосуд со старыми, увядшими цветами и отправилась за водой. Сторож проследил за ней взглядом и предвосхитил вопрос Никола. На лице его читалось сочувствие.
– Бедная женщина, верно? Какая-то черная полоса накрыла тогда Кассис. Произошло это незадолго до той жуткой истории в «Терпении». Обычное дело – обычное, если вообще так можно говорить о смерти. Несчастный случай на воде. Ее сын нырял за морскими ежами, которых продавал туристам на лотке в порту. И однажды не вернулся. Нашли его пустую лодку, стоявшую на якоре поблизости в заливчике, там лежала одежда. Когда море вернуло его тело, вскрытие показало, что он утонул, может, ему стало плохо во время погружения. После смерти парня…
Сторож помолчал и выразительно покрутил пальцем у виска.
– …вместе с сыном она потеряла и рассудок.
Юло посмотрел на женщину – та выбрасывала в урну увядшие цветы, взятые с могилы.
Он подумал о Селин, о своей жене. С ней произошло то же самое после смерти Стефана. Сторож сказал совершенно правильно.
Вместе с сыном она потеряла и рассудок.
Он спросил себя с болью в сердце, неужели и о Селин тоже кто-нибудь говорил вот так, крутя пальцем у виска.
Голос сторожа вернул его на кладбище маленького городка под названием Кассис, к могиле погубленной семьи.
– Если я вам больше не нужен…
– О, простите, месье…
– Норбер, Люк Норбер…
– Простите, что отнял у вас столько времени. Наверное, вам уже пора закрывать.
– Нет, летом кладбище открыто допоздна. Приду потом, когда стемнеет, и закрою ворота.
– Тогда, если позволите, я побуду здесь еще несколько минут.
– Пожалуйста. Если буду нужен, можете найти меня тут или спросите любого в городе. Меня все знают, и каждый покажет мой дом. До свиданья, месье…
Юло улыбнулся. Он решил, что месье Норбер заслужил некоторого вознаграждения.
– Юло. Комиссар Юло.
Человек спокойно воспринял подтверждение своей догадки, никак не выразив своего отношения. Только слегка кивнул, как бы говоря, что иначе и быть не могло.
– До свиданья и большое спасибо.
Сторож повернулся и ушел. Никола проследил за ним взглядом. Женщина в темной одежде наполняла водой из крана возле капеллы сосуд для цветов. Голубь сидел на крыше низкой постройки. В небе парила, направляясь к морю, чайка. Чайки – эти нищенки на море и на суше, – делят между собой отбросы, которые оставляют после себя несчастные существа, не умеющие летать.
Юло принялся рассматривать надгробные плиты. Он смотрел на них, словно они могли заговорить, и лавина вопросов теснилась в его голове. Что случилось в том доме? Кто похитил обезображенный труп Даниэля Леграна? Что связывало драму десятилетней давности с жестоким убийцей, который уродовал своих жертв точно таким же образом?
Он направился к выходу. Минуя надгробие утонувшего мальчика, он задержался на минутку и пригляделся: темноволосый жизнерадостный парень улыбался с черно-белой отретушированной фотографии на эмали. Наклонился прочитать имя. И когда увидел надпись, у него перехватило дыхание. Ему показалось, будто средь бела дня грянул гром, а буквы стали огромными – во всю плиту.
В одно мгновение – краткое и бесконечное – он понял все.
И узнал имя Никто.
Услышал, почти не обратив внимания, звук приближавшихся по бетону шагов. Подумал, что это возвращается к могиле своего сына женщина в темном платье.
Он был взволнован, был потрясен, в ушах у него гремело, как от полкового барабана, и он не обратил внимания на куда более тихие шаги, которые все приближались и, наконец, замерли у него за спиной.
Не обратил внимания, пока не услышал:
– Поздравляю, комиссар. Не думал, что доберетесь и сюда.
Юло медленно обернулся и увидел направленный на него пистолет. Комиссар подумал, что наверное в этот день его удаче пришел конец.
