— Когда через два месяца я заговорил о женитьбе, ты по-прежнему была любовницей Эдуара? Ты с ним посоветовалась? Что он сказал?
— Сказал, что надо соглашаться, что я не должна упускать шанс.
— Но ведь он сам мог на тебе жениться. Или у вас и в мыслях такого не было?
У нее-то было, но Эдуар сказал, что он не создан для семейного очага. Сравнил неудобство жизни в лесу со свободным и легким житьем в Абиджане.
— И добавил, что все останется по-прежнему, что вы будете продолжать видеться, как и раньше?
— Да.
— А когда вы решили меня прикончить? Это Эдуар, я знаю, он тебя запугал! Снимок… Ты была в его власти? Говори же!
Как она не понимает, что он сам хочет в этом увериться. Одно единственное слово «да», как милостыня, Роберта!
Ей это даже не приходило в голову. Если Роберта и задумалась на мгновение, то лишь потому, что старалась подобрать верные слова, прояснить свои воспоминания. Она тут же продолжила свою безжалостную исповедь.
— Эдуар полагал, что Берег Слоновой Кости — место для европейцев гиблое. Не пройдет и двух лет, как мы разделим судьбу французов в Гвинее. Надо продавать дело, продавать незамедлительно. Ты же был против и никогда бы не согласился, ты готов был оставить тут последнюю рубашку.
Голос ее стал жестким:
— Я не хотела снова начинать с нуля, возвращаться к прежнему положению. Ни за что!
— И потому мне надо было умереть. От твоей руки!
Сознание Арле снова затуманилось. Двое суток мучений, волнений — и все для того, чтобы услышать подобные откровения? Какой холодный расчет! Два дня искать, сбиваться с ног… И найти… Смотри, Орфей, не оборачивайся: та, которую ты выводишь из царства теней… Ты не узнаешь ее! Твоя жена мертва, мертва на самом деле.
Арле удрученно покачал головой. Он должен продолжать, ему еще не открылась последняя степень падения.
— Расскажи про Малу.
— Я незнакома с этой девушкой. Не знаю, что с ней случилось. Целую неделю я не высовывала носа на улицу.
— Где ты пряталась?
— В Трешвиле. В небольшой сирийской гостинице.
— А Вотье? Он ведь в твоей машине.
— Эдуар брал ее прошлой ночью. И только утром сказал, что у меня в багажнике труп и я должна перед границей выбросить его в реку. Больше я ничего не знаю.
Врет или не врет? Кажется, не врет. Впрочем, какая разница.
— Где мой брат?
— Не знаю.
— Кончай заливать. Не может быть, чтобы вы не договорились, как держать связь. Куда ты должна была ему позвонить?
Но Роберта упрямо повторила: «Нет, не знаю» и угрюмо замолчала.
В бешенстве Арле схватил ее за плечо и сжал так, что она застонала от боли.
— Послушай меня хорошенько. Я сведу счеты с Эдуаром сегодня же ночью, не откладывая на завтра! Я найду его без тебя, весь город переверну, но найду! А тебя пока надежно спрячу.
Подняв Роберту со стула, он потащил ее к двери.
— Куда ты меня тянешь?
Арле остановился.
— К «аронде». В багажнике найдется место для двоих, надо только потесниться. Будешь там до моего прихода.
— Нет, Аль, только не это!
Зрачки ее расширились от ужаса.
— В последний раз спрашиваю, где Эдуар?
— В «Калифорнии», — выдохнула Роберта. — Это такой бар в Аджамэ.
— Он велел тебе туда звонить?
— Нет, он сам должен был со мной связаться. Около часа ночи…
— Около часа? Значит, к тому времени я был бы уже…
Арле задумался. Скоро двенадцать. Не подождать ли звонка Эдуара? Нет, за час может произойти слишком многое.
— Ты сама ему позвонишь.
Он подвел ее к телефону.
— Позовешь его и скажешь: «Дело сделано. Но у меня заминка: поломалась „аронда“». Поняла?
«Дело сделано. Заминка: поломалась „аронда“». И ни слова больше. Я буду рядом и подскажу что говорить дальше. Но если у тебя отшибет память…
Он приставил дуло пистолета к ее виску и прошептал:
— Я тебя убью, Роберта.
Найдя по справочнику номер, Арле протянул жене трубку:
— Два — семь — пять — восемь. Давай…
Роберта покорно принялась набирать номер, крутя диск пальцем с ярко покрашенным ногтем. Два… семь… пять… восемь… Но в последний момент она отставила трубку от уха:
— Не могу!
— Живо! — прикрикнул Арле. — Говори!
Он взял параллельный наушник.
— Алло? Это «Калифорния»? Нельзя ли позвать Эдуара Арле? Да, Эдуара Арле. Спасибо.
