Я с шумом отодвинула стул и присела за небольшой столик, на котором было много еды: от бутербродов с ветчиной до запеканки с грибами. Однозначно, все выглядело и пахло вкусно, но в горло ничего не лезет. Такое ощущение, будто мне довелось поужинать две минуты назад. Тупо смотрю перед собой и не знаю, с чего начать. Странно? Ох, нет, для меня это абсолютно нормально и привычно.
– Что тебе положить? – мама хватает мою тарелку и вопросительно смотрит на меня, ожидая ответа. Её улыбка излучала свет, в то время как моя кислая физиономия лишь негатив.
– Я сама, мне уже не пять лет, – я выхватила из её рук белую посуду и раздражительно начала класть в нее салат с перцем. Боже, и зачем ты, Аманда, так себя ведёшь?!
Родители украдкой переглянулись и молча продолжили есть, будто ничего и не было, изредка бросая свой взор в мою сторону. Возможно, вы не заметили, но я правда стараюсь сдерживать себя и не показывать своё расстройство. Мне не нужны эти бессмысленные походы по белым кабинетам, чтобы услышать то, что я и так знаю. Во мне словно какой-то вирус, который мутирует мой характер; так хочется накричать на кого-то и сломать какую-нибудь вещь, например, тарелку. Ха, отыграться из-за своего ужасного характера на посуде, – что может быть проще?
– Как дела в школе? – мама улыбнулась, приложив к губам серебряную вилку.
Факт: она так делает всегда, когда ей что-то приходит в голову. За прошлым семейным ужином мама точно с таким же выражением лица и вилкой на губах предложила сделать в моей комнате косметический ремонт. Конечно же завязался спор, и я одержала убедительную победу. Просто никто лишний раз не хотел ругаться.
– Нормально, – лишь бросила я, играясь с листьями салата.
– А как поживают Алиса и Лара?
Бросаю на стол вилку, после чего послышался продолжительный звонкий шум хрусталя. Родители хмуро посмотрели на меня и обменялись друг с другом волнительными взглядами. Хотя у отца был скорее рассерженный вид – он ненавидел мои капризы и «странный способ общения». Мое сердце ненормально постукивает в груди, обещая вот-вот остановиться. Я чувствую, как злость выходит из моих ушей, подобно горячему пару. Дыхание участилось, и сейчас я похожа на кота, которого дернули за хвост. Коготки уже наготове.
– Ты меня допрашиваешь?! – я повысила голос.
Алиса и Лара, как вы уже могли догадаться, не самая мною любимая тема для обсуждения, тем более с предками.
– Нет, дорогая, мне просто интересно.
– Аманда, ты в порядке? – вмешался отец.
Когда он спрашивает «ты в порядке?», значит, мне пора закрыть рот и успокоиться. Это, своего рода, предупреждение от папы. Но…
– Как можно быть в порядке, когда вы тут устроили допрос?! Я уже поесть спокойно не могу! – вскакиваю с деревянного стула и смотрю на растерянные лица родителей. – Оставьте меня в покое, ладно?!
Мама хотела что-то добавить, но я лишь цыкнула и выбежала из кухни, жалуясь на все живое и мертвое. Я хочу контролировать эту болезнь, но во время вспышки мое сознание отключается, и я нахожусь в руках «темной себя». Вот вы можете контролировать дождь? Ураган? Извержение вулкана? Вот точно также я не в силах контролировать себя.
Алиса и Лара – мои лучшие подруги. То есть, бывшие лучшие подруги. Звучит необычно… Мы перестали общаться после того, как я поняла, что со мной что-то не так. Весёлый был день, однако! Вам бы понравилось… Обозвав их лживыми стервами, мы больше не обменивались ни словом.
Я хлопнула белой дверью своей комнаты и заперла её на замок. Мне так часто доводится хлопать ею, что с потолка сыпется белая штукатурка. Наверное, поэтому мама решила устроить ремонт.
Еще один минус психического расстройства – невозможность сдержать слезы. Только представьте: ты просто видишь бездомного котенка и ревешь навзрыд, смотришь мелодраму и ощущаешь влагу на щеках. Любая мелочь – и ты плачешь. По-моему, это нормально быть психом в наше время. С таким окружением – это ожидаемо.
На самом деле мне страшно. Я чувствую, как болезнь поедает меня изнутри, убивая еще работающие клетки мозга, разрушая все хорошее, выпуская все темное… Почему я не расскажу родителям, что больна? Я просто не хочу. Не хочу, чтобы они нервничали и кричали из-за того, что их семнадцатилетняя дочь изнутри погибает. Может, это болезнь запрещает мне рассказывать все родителям, догадываясь о моем излечении? Не знаю. Но это еще цветочки, ведь иногда мне мерещатся несуществующие люди. Что-то типа фантомов, которых не было и не будет никогда. В те злополучные секунды я ещё не понимаю, что передо мной очередная галлюцинация, для меня это обычные люди, животные или существа. Если верить википедии (а я верю), то у меня шизофрения второго ранга, но вялотекущая
