Потом он сделал еще несколько общих кадров с львовянами, нас с Левкой тоже заснял, когда мы по очереди спускались с горы. И все это на фоне абсолютно сказочной красоты – заснеженных елок и сверкающего на солнце снега. Все так увлеклись сноубордом, что не заметили, как уже подошло время прощаться. Я предложил отвезти Соню на вокзал, но она смущенно отказалась. Видимо, перед друзьями стесняется.
– Ну, что, смуглянка-молдаванка, давай тогда прощаться? На Новый год-то сюда приедешь?
– Нет, дома родные ждать будут, неудобно перед ними.
– Семья – святое! Держи тогда телефон нашей редакции. – Я протянул ей приготовленный листок. – Если будешь в Москве, обязательно позвони, слышишь? А мы тебе бандеролью отправим следующий номер журнала. Будет память о нашей встрече. Постараюсь еще магнитофонную запись со своими песнями прислать, может, возьмешь что-то оттуда в свой репертуар. Не все ж тебе народные только петь.
Пока Сонька не опомнилась, прижимаю ее к себе и по-дружески чмокаю в нос. Когда еще удастся так похулиганить с будущей народной артисткой СССР?
– Правда, хорошая девчонка… – задумчиво смотрит ей вслед Лева.
– Через несколько лет София Ротару станет звездой советской эстрады.
– Да ладно?!
– Лев, ты что – в моем чутье сомневаешься? – поднимаю я бровь.
– Нет… пока вроде повода не было.
– Вот именно. Будем потом все гордиться знакомством с ней.
– Так, может, интервью у нее нужно было взять?
– Не о чем там пока писать, – вздыхаю я, – а вот годика через три…
После обеда Ясь ведет нас знакомиться с хозяйкой дома, которая сдает комнаты приезжим «дикарям».
Пани Тереза, чистенькая аккуратная старушка с напевным местным выговором, сразу нам понравилась. Да и дом ее тоже. Просторный, светлый, с обязательной беленой печью и красивыми вышитыми занавесками на окнах. Нашему внезапному приходу пани Тереза обрадовалась, а тому, что нас будет целых три пары, – еще больше. Как она сказала, уж лучше сдать весь дом общей компании, чем собирать под одной крышей незнакомых между собой людей. Поскольку комнат у доброй женщины сдавалось не три, а четыре, мы решили оплатить их все. Сразу, даже не заморачиваясь с залогом, как здесь принято. А что? В деньгах мы не стеснены, и цены на съемное жилье тут просто смешные. А вдруг еще кто-нибудь с нами намылится сюда за компанию? Например, та же Оля Пылесос.
Договорились с хозяйкой о сроке на четыре дня, а там уж – как пойдет. Потом обговорили отдельно питание, набросали список продуктов, которые нам нужно будет прихватить из Москвы. Но в принципе всего здесь в достатке. Если что с собой и везти, то только спиртное да фрукты. Ну, может, еще деликатесы какие-нибудь на праздничный стол или, например, московские конфеты. Понятно ведь, что встречать Новый год мы все равно будем на базе «Политехник», никуда нас новые друзья не отпустят. Ясь вон уже заранее строит наполеоновские планы на наш приезд.
– Эх, парни, чувствую, полыхнем мы здесь! – радостно потирает он руки. – А второй доской нельзя разжиться?
– Будет к Новому году вторая доска, обязательно будет, – обещаю я ему.
Даже сейчас уже понятно, что конструктивных недостатков в нынешнем варианте у сноуборда нет. Все там по уму получилось. Значит, можно спокойно запускать доску в экспериментальную серию. Сегодня дела у нас на склоне шли уже намного лучше. На второй день падений стало заметно меньше, а главное – мы начали понимать некоторые тонкости катания на сноуборде. Теперь наша ближайшая задача – выяснить возможности доски, потому что даже сам я имею об этом только теоретические знания.
– Рус, – общительный львовянин быстро перенял у нас манеру общения, – надо бы еще обдумать, как усовершенствовать горные лыжи. Некоторые ваши технические находки просятся, чтобы применить их и в лыжах.
– Согласен. Думай, Ясь. А на Новый год встретимся и обсудим.
– Мы вам решили два комплекта лыж оставить, потом просто отдадите их пани Анне.
– Вот за это спасибо! – радуемся мы щедрости своих новых друзей.
Боже, как же все сейчас просто… Отдать дорогие лыжи малознакомым людям – легко. И даже мысли у человека не возникает, что мы можем сломать их или как-то еще повредить. Доверие почти на грани детской наивности, от которого меня иногда оторопь берет. Вот я, старая жадная сволочь, ни за что бы не оставил свой сноуборд львовянам. Потому что от наивности излечился давным-давно. И сейчас иногда приходится усилием воли придушить свою жабу, внушая ей, что люди здесь другие, не испорченные тотальным недоверием ко всему и всем. Добрее нужно быть, товарищ Русин, добрее! И проще смотреть на жизнь, а особенно на материальные ценности. Наслаждайся человеческим отношением между людьми.
