В пламени тонули колонны, между которыми стояли на якорях корабли, и склады красильщиков под огненной горой, и Бирса, и дворцы. Когда все было кончено, нас послали в город на поиски слонов. Уже не пахло ни кедровым деревом, ни хлебом из пекарен, на наковальнях уже не звенела медь. Я увидел Карфаген таким, каким Карталон не знал его. В стенах зияли огромные пещеры — пустые стойла слонов. В городе не было ни одного слона, ни одного карфагенянина. Зато я встретил там людей, от которых остались лишь кожа да кости, тем не менее они светились от радости. Это были приговоренные — рабы из каменоломен у моря. После многих лет, проведенных в аду, они стали свободными и могли идти куда хотят. Они обнимали меня, как будто это я был их освободителем. В общей суматохе было трудно отделить одного человека от другого.
Я тоже решил двинуться в путь и пошел на запад через сады Мегары, а потом дальше по берегу моря. Я дошел по слоновьей дороге до Геркулесовых Столпов. За пригоршню монет, которые я нашел на улице Карфагена, я пересек море на корабле до Гадеса и прибыл в Иберию. Теперь она принадлежала римлянам. Никто не остановил меня. Старик, которому осталось не так уж много жить, — кому он может причинить вред? Никто не знал, что я единственный человек, который знает в Сагунте каждый угол, каждое место, который знает, где надо копать… — Старик указал на восток, на горы: — Оно вот-вот взойдет!
Горы уже были четко видны.
Морик внимательно посмотрел на руку старика. Он не увидел клейма.
— А разве тебе не ставили клейма? — спросил он.
— Вот. — Старик показал место на запястье, где виднелся шрам. — Время шло, я старел, и клеймо почти исчезло. Я не прятал его, как Карталон; солнце и ветер поработали над ним. Время стерло его, потому что я жил. С Ганнибалом покончено, — сказал он сердито; но потом вдруг начал защищать его. — Самые страшные удары нанесли ему его же люди. Они хотели судить его за то, что он якобы отказался от завоевания Рима. Он бежал из страны в страну; его дом в Карфагене сами же карфагеняне разрушили до оснований. После того как римляне в пятый раз потребовали его выдачи, он прибегнул к помощи пузырька в своем поясе. Он умер от яда.
— А Силен? Что стало с ним? — спросила Тана.
— Я встречал его еще несколько раз, — сказал старик, и лицо его посветлело. — В доме богатого человека, который в конце концов купил меня, были книги. Однажды, когда прошло уже много времени после Ганнибаловой войны, он принес домой новую книгу. Эту книгу написал Силен. У хозяина было много друзей, с которыми он обсуждал свои книги. Он очень высоко ценил Силена за то, что тот «сам присутствовал при всем и знал ход событий». Несколько лет мы жили под одной крышей — я и Силен…
Потом Морик спросил:
— Как твое имя? Мы так много знаем о тебе, но не знаем, как тебя зовут.
— Можете спокойно называть меня Суром, — сказал старик с многозначительной улыбкой.
Он сощурился. И тогда они заметили, что встало солнце. Стена за спиной старика осветилась.
— Теперь достаточно света! — закричал он. — Теперь там внизу все засверкает!
Морик и Тана помогли старику подняться. Он отказался от их помощи и оперся о стену, сложенную им самим.
— Кто-то идет, — сказал он, глядя поверх стены.
— Это отец, — сказала Тана.
— Почему он идет сюда? — пробормотал встревоженный Морик.
Они смотрели, не шевелясь, как отец идет к ним. Когда он подошел, его встретило напряженное молчание.
— Вы не копаете, — сказал он с упреком.
— Мы кончили, — дружелюбно ответил старик.
— И не позвали меня? — отец с подозрением посмотрел на Тану и Морика.
— Вчера мы докопали вот до этого места, — признался Морик, — вскоре после того, как стемнело.
— А что вы делали всю ночь?
— Сур рассказывал нам свою историю.
— Как? — возмущенно спросил отец. — Если внизу что-то есть, зачем ждать и рассказывать истории?!
— Сур хочет, чтобы все сверкало, когда мы откроем, — объяснила Тана.
Отец быстро подошел вплотную к старику.
— Старик, — сказал он, — не думай, что все там, внизу, принадлежит тебе.
— Я и не хочу этого только для себя, — успокоил его старик. — Ты возьмешь свою долю.
