— Я слышала, что его родители переехали сюда из Шотландии несколько лет назад, ну и он с ними, — прошептала мне подружка.
Однако в его теплом, приветливом голосе присутствовал такой сильный акцент, словно Джок только что пересек границу. Я это выяснила, когда мы все собрались в маленьком кабинете хормейстера, чтобы получить деньги. Естественно, не было никакой причины, по которой Джок захотел бы приглядеться ко мне повнимательнее. В хоре состояло множество других девушек, они выглядели гораздо выигрышнее — с более заметной грудью и с лицами красивее моего. Поэтому я никак не могла в это поверить, когда осознала, что вместе с Джоком возвращаюсь домой по главной улице.
— Здесь мне сворачивать, — сказала я, когда мы добрались до перекрестка.
Джок казался разочарованным.
— Может, сходим выпить в следующую субботу вечерком?
Меня никогда раньше не приглашали на свидание, не говоря уж о том, чтобы пойти в паб.
— Мне надо отпроситься у отца, — призналась я, покраснев. Это была чистая правда. Я не могла выйти погулять без разрешения. Джок теперь подумает, что я совсем ребенок! Он наверняка потеряет ко мне интерес.
Однако Джок меня удивил.
— Я тебе вот что скажу. Пригласи-ка меня на чашку чая, и я сам попрошу твоего отца.
Словами не передать, как я нервничала! Если почитать сегодняшнюю прессу, легко вообразить, будто конец шестидесятых и начало семидесятых — это сплошной секс и наркотики. Но так было верно только для небольшой группы людей. Множество подростков по-прежнему существовали под гнетом строгих, старомодных родителей, которых пугали перемены в мире. Порой я думаю, что именно поэтому сейчас вокруг так много хиппующих бабушек. Мы боремся за то, за что недоборолись тогда.
— Я пригласила к нам домой своего друга из хора, — сообщила я вечером.
— Что-что? — удивилась мама. Мы были не из тех семейств, в которых привечали гостей.
— Он просто зайдет на чашку чая, — пояснила я. — Тебе не придется ради него накрывать стол.
— «Он»? Это парень? — резко спросил отец.
— Джок поет в церковном хоре. Он тоже работает у вас на фабрике. Его фамилия Пейдж.
Глаза отца сузились.
— Это тот юноша с шотландским акцентом?
Я кивнула.
— Он вроде нормальный, — протянул отец. — Ладно. Может зайти, если ты так хочешь.
И Джок пришел. Мама даже упрашивала его задержаться и слегка перекусить.
— Ничего особенного, — сказала она. — Просто сосиски с пюре.
— Мое любимое! — объявил Джок, и мама просияла. — Кстати, вы не возражаете, если я свожу вашу крошку Бетти выпить в Уэст-Энд в следующую субботу?
Мама удивленно вскинула брови.
— Неожиданно. — И она вопросительно посмотрела на отца.
— Только если ты вернешь ее сюда к десяти часам вечера! — заявил тот.
— Ни минутой позднее, — пообещал Джок.
Представь, Поппи, что сказала бы Мелисса, если бы мы ввели для них такой комендантский час!
Всю неделю меня трясло от волнения при мыслях о моем первом настоящем свидании. Вдруг мне нечего будет сказать? Что мне надеть? А если я растеряюсь при заказе напитков и Джок решит, что я слишком молода для него? Ему-то было уже двадцать! А если он все отменит? Целую неделю я боялась, что вот-вот зазвонит телефон и Джок придумает какую-то отмазку. Когда этого так и не произошло, я убедила себя, что он просто не придет.
Но Джок прибыл ровно в назначенный час.
— Чудесно выглядишь! — произнес он так, будто и впрямь это думал, а не только из вежливости. — Такое красивое платье!
— Спасибо, — тихо ответила я, разглаживая ладонями розово-голубую ткань. — Вообще-то я сама его сшила.
— Правда, что ли? Ух ты! Мне нравятся женщины с чувством стиля и талантом.
Джок сказал «женщины»? Это слово звучало так странно по отношению ко мне. Я всегда думала о себе как о девчонке. А относительно стиля и таланта мне почудилось, что он меня разыгрывает. Меня охватила паника. А если Джок просто обольститель? Я не была точно уверена в значении этого слова, но вспомнила, как по радио его сказали таким тоном, который наводил на мысль, что это не лучшее качество для мужчины.
Но Джок показал себя настоящим джентльменом. В метро он настоял, что сам оплатит мой билет, и отыскал мне единственное свободное место в вагоне, заполненном пассажирами, — вечером все стремились в центр повеселиться. Джок уже знал Лондон «как свои пять пальцев» и повел меня в паб на Аргайл-стрит, неподалеку от Оксфорд-серкус.
