М. Королёва: — Так он же у вас давно существует.
А. Проханов: — Ну, он существует с XVIII века как масонский клуб. Ну, он просто менял названия, но создан он был после Болотной площади. Я не знаю, что для вас давно, а что для вас недавно.
М. Королёва: — Мне кажется, уже очень давно. Хорошо.
А. Проханов: — Давайте поговорим о том, давно или недавно.
М. Королёва: — Александр Андреевич, итак. То есть вы считаете, что деятельность Володина более эффективна, чем деятельность алхимика Суркова? Так получается? То есть там технологии, там молекулы, там…
А. Проханов: — Ну ладно, бог с ним. Не интересно слушать о важном, будем говорить о пустяках. Да, Володин победил оранжевую революцию, он затолкал ее обратно в берлогу. Он, по существу, сделал так, что вот эти неистовые лидеры Болотной рассеялись, они были унижены. И они приползли на цыпочках опять в Валдайский клуб, желая участвовать в политическом процессе. И их пустили в политический процесс, пустили Ройзмана, пустили, там, даму из Петрозаводска. Люди, которые были на Валдайском форуме, они с умоляющими лицами тянули руки к Путину. Это была прекрасная операция по консолидации общества, но на условиях, которые выгодны власти и государству. И в этом заслуга, конечно, Володина.
То, что Сурков сейчас вернулся в администрацию президента — он вернулся на другие роли. И я очень надеюсь, что интересы или умения, или искусства Суркова и Володина не будут пересекаться. В противном случае это будет хаос, это будет хаотизировать работу администрации президента.
Но поскольку Сурков — очень талантливый человек… А в России, в сегодняшней России, в политике очень мало талантливых людей. И поэтому, я думаю, что Путин не стал бросаться такими талантами, как Сурков, а дал ему роль, дал ему кавказское направление. И то не самое важное. Абхазия и Южная Осетия — это не Чечня, конечно, и не Ингушетия, не Дагестан. Но это, тем не менее, все-таки достойная роль.
М. Королёва: — То есть вы думаете, что он все-таки будет заниматься этим, а не внутренней политикой, скажем, наравне с Володиным?
А. Проханов: — Марин, ну, что мы думаем? Я вам сказал, что я думаю. Ну, что переспрашивать который раз чепуху какую-то?
М. Королёва: — Ну, понятно, чепуха. Хорошо.
А. Проханов: — Ну вот, бедненькая вы моя.
М. Королёва: — Давайте тогда о личной жизни. О личной жизни политиков. Это же всегда интересно, правда?
А. Проханов: — Мне это не интересно.
М. Королёва: — А почему вам это не интересно?
А. Проханов: — Да потому что мне не интересно, я — романист, я личную жизнь изобретаю.
М. Королёва: — Так о чем же и пишут романисты? О чем же они и пишут, как не о личной жизни?
А. Проханов: — Ну, я… Кстати, я не романист, я журналист.
М. Королёва: — А, вот сразу в кусты, правда?
А. Проханов: — Да, правда. В кусты, да-да-да.
Мне личная жизнь не интересна. Я ее сам придумываю. Личная жизнь политиков скучна.
М. Королёва: — То есть вы готовы придумать личную жизнь за любого политика?
А. Проханов: — Ну, естественно.
М. Королёва: — И представить ее всем как реальную? Правда?
А. Проханов: — Конечно. Ну, так в этом и есть сладость творчества, сладость изобретения, изобретательства.
М. Королёва: — Ну, если мы с вами посмотрим на любых других лидеров, ну, западных стран (я не беру мусульманские страны, я беру западные), то там практически все знают о личной жизни политиков, об этом пишут, их фотографируют…
А. Проханов: — Да никто там не знает.
М. Королёва: — Ну как это не знает, здрасьте.
А. Проханов: — Никто не знает, что делала жена бедного Саркози ночью, когда этот маленький неистовый похотливый премьер домогался любви. Никто не знает.
М. Королёва: — Так, хорошо. Ночью не знали. А днем? Мы же видели ее с гитарой, правда? Карлу Бруни, которая пела, играла.
А. Проханов: — Это маска, это абсолютная ложь. Это не личная жизнь, это публичная жизнь.
М. Королёва: — Хорошо, но здесь-то мы с вами не знаем практически ничего.
А. Проханов: — Единственное было…
М. Королёва: — Ну, вот, кроме ситуации с разводом.
А. Проханов: — Откровенным политиком, действительно, был Берлускони. Этот не стеснялся, этот был настоящий мужик. Он себе сделал четыре или пять подтяжек. Он обычно намазывал подсолнечным маслом свой череп лысый, прежде чем прийти на свидание к очередной малолетке, и он не скрывал своих страстей. Ну и поплатился мужик.
