Комиссар вновь обрёл дар речи.
— Откуда я мог знать о Джесси? — сказал он слабым голосом и, повернувшись к роботу, добавил: — Если вы ведёте передачу в космотаун, скажите им, что всё это ложь! Ложь от начала и до конца!
Бейли заговорил вначале громко и возбуждённо, а потом перешёл на неестественно спокойный тон:
— Конечно, вы знали насчёт Джесси. Вы сами медиевист и входите в ту же организацию. Ваши старомодные очки! Эти окна! Да и характер у вас подходящий. Но у меня есть более веские доказательства.
Как Джесси узнала, что Дэниел робот? Этот вопрос не давал мне покоя. Теперь ясно, что через свою организацию. Но откуда об этом стало известно медиевистам? Вы, комиссар, выдвинули версию, что в нём, мол, признали робота во время неурядиц у обувного магазина. Я усомнился в этом. Ведь принял же я его за человека в самом начале, а глаза у меня в полном порядке.
Вчера я пригласил сюда доктора Джерригела. Сначала он был мне нужен, чтобы убедиться, узнает ли он происхождение Дэниела без моей помощи, но потом появились и другие причины.
Он не узнал, комиссар! Я представил ему Дэниела, они обменялись рукопожатием, завязалась общая беседа, но его осенило только тогда, когда речь зашла о человекообразных роботах. Так это же был доктор Джерригел, крупнейший на Земле специалист по роботам! И вы станете утверждать, что какие-то медиевисты смекнули это быстрее, чем он, да ещё в напряжённой обстановке, причём были настолько уверены в этом, что пустили в ход всю свою организацию? Ведь они могли лишь догадываться, что Дэниел робот.
Я теперь убеждён, что медиевисты с самого начала точно знали, кто такой Дэниел. Столкновение в магазине было рассчитано на то, чтобы показать Дэниелу, а следовательно и Космотауну, до чего в городе не любят роботов. Цель инцидента — запутать все дело, отвести подозрение с отдельных лиц и направить его на все население… Итак, кто же мог раскрыть им правду об Р. Дэниеле? Не я. Я было заподозрил самого Дэниела, но и это отпало. Из всех землян об этом знали ещё вы, комиссар.
— К нам в управление могли проникнуть шпионы! — с неожиданным пылом воскликнул Эндерби. — Медиевисты могли подослать их сколько угодно. Вашу жену, например. А раз уж вы сочли возможным заподозрить меня, то что же говорить о других, менее надёжных сотрудниках?
Бейли недобро усмехнулся:
— Давайте пока не будем токовать о мифических шпионах, а посмотрим, куда приведёт нас прямое решение. Я утверждаю, что вы не только вероятный, но и фактический предатель.
Вспомните, комиссар, как менялось ваше настроение в зависимости от того, близко я находился от разгадки или далеко от неё. А как вы нервничали… Вчера утром, когда я хотел поехать в Космотаун и отказался сказать вам зачем, вы чуть в обморок не упали. Вы думали, я застукал вас, комиссар? Что я хотел заманить вас в ловушку?
Вы сказали, что ненавидите их. Вы едва не разрыдались. Я было решил, что вы вспомнили о том унижении, которое испытали в Космотауне, когда вас держали под подозрением. Но потом Дэниел сказал мне, что они пощадили вашу чувствительность. Вы и не знали, что находились под подозрением. Причиной вашей паники был страх, а не унижение.
А когда с таким треском провалилась моя первая версия, когда вы увидели, как далёк я от правды, вы снова обрели уверенность. Вы даже спорили со мной, защищали космонитов. После этого вы некоторое время владели собой, были вполне уверены. Тогда я удивился, что вы так легко простили мои ложные обвинения против космонитов, хотя до этого сами пугали меня их щепетильностью.
Затем я заказал разговор с доктором Джерригелом; вы хотели знать зачем: я вам не сказал. Это снова подвергло вас в панику, потому что вы боялись…
— Партнёр Илайдж! — неожиданно поднял руку Р. Дэниел.
Бейли посмотрел на часы: 23:42.
— В чём дело?
— Возможно, его тревожила мысль о том, что раскроются его связи с медиевистами, если мы установим их. Однако это не следует связывать с убийством. Он не мог иметь с ним ничего общего.
— Вы глубоко ошибаетесь, Дэниел, — возразил Бейли. — Он не знал, для чего мне нужен Джерригел, но мог легко предположить, что для получения сведений о роботах. Это и перепугало комиссара, так как именно робот имеет самое непосредственное отношение к его более тяжкому преступлению. Я прав, не так ли, комиссар?
