— Благодарю вас, доктор Фастольф, — ответил Бейли. — Мы вам признательны за подобный подход к делу.
«Ну, хватит обмениваться любезностями», — подумал Бейли. Он решительно откусил от сердцевины яблока и, почувствовав во рту какие-то твёрдые продолговатые зёрнышки, поспешно выплюнул их на пол. Одно зёрнышко едва не попало на ногу космониту, которую тот вовремя отдёрнул.
Бейли покраснел и наклонился к полу.
— Не беспокойтесь, мистер Бейли, — остановил его космонит. — Пусть себе валяются.
Бейли выпрямился. Он осторожно положил яблоко на стол. У него было неприятное ощущение, что после его ухода эти предметы подберут пылесосом, вазу с фруктами сожгут или выбросят подальше от Космотауна, а комнату, в которой они сидят, подвергнут тщательной дезинфекции.
Он постарался скрыть своё смущение нарочитой резкостью, с которой обратился к Фастольфу:
— Прошу вас разрешить комиссару Эндерби принять участие в нашей беседе при помощи объёмного видеофона.
Брови Фастольфа взлетели вверх.
— Пожалуйста, если вам это нужно. Дэниел, наладьте, пожалуйста, связь с городом.
Бейли сидел в напряжённо позе, покуда блестящие стенки большого ящика в углу комнаты не превратились в объёмное изображение комиссара Эндерби и части его стола. При виде знакомого лица Бейли решил немедля приступить к делу.
— Мне кажется, — решительно сказал он, — что я проник в тайну, окружающую смерть доктора Сартона.
Краем глаза он заметил, как Эндерби резко вскочил на ноги, подхватив на лету соскочившие с носа очки. Его лицо оказалось при этом за границами объёмного экрана, так что он, покрасневший и лишённый дара речи, был снова вынужден сесть за стол.
Доктор Фастольф был не менее поражён этим известием, однако он только слегка склонил голову набок. Только Р. Дэниел оставался бесстрастным.
— Вы хотите сказать, — спросил Фастольф, — что обнаружили убийцу?
— Нет, — ответил Бейли. — Я хочу сказать, что никакого убийства не было и в помине.
— Что? — воскликнул Эндерби.
— Минуточку, комиссар Эндерби. — Фастольф поднял руку. Не сводя глаз с Бейли он сказал: — По-вашему, доктор Сартон жив?
— Да, сэр. И кажется, я знаю, где он.
— Где?
— Перед вами, — сказал Бейли уверенно и показал на Р. Дэниела Оливо.
Какое-то мгновение Бейли не ощущал ничего, кроме бешеного сердцебиения. Казалось, время остановило свой бег. Как всегда, Р. Дэниел не выражал никаких эмоций. Хэн Фастольф был явно удивлён, но, как хорошо воспитанный человек, сдерживал свои чувства.
Но лишь реакция комиссара Джулиуса Эндерби по-настоящему интересовала Бейли. Объёмный экран, из которого на него уставилось лицо комиссара, не давал совершенно чёткого изображения. А потом, это его слабое мерцание и не совсем идеальная разрешающая способность. В общем, из-за этих несовершенств, а также толстых стекло очков комиссара прочесть взгляд Эндерби было невозможно.
«Держись, Джулиус, — подумал Бейли. — Ты мне нужен».
Он почти был уверен, что Фастольф не станет действовать в спешке или сгоряча. Он читал где-то, что космониты заменили религию холодным и флегматичным интеллектуализмом, возведённым в ранг философии. Он верил в это и рассчитывал на это. Они будут действовать не спеша, руководствуясь только здравым смыслом.
Будь он здесь один, без свидетеля, и сделай он такое заявление, ему никогда бы не вернуться в город. Холодный рассудок подсказал бы им это. Они дорожат своими планами больше, намного больше, чем жизнью одного из землян. Перед комиссаром Эндерби они как-нибудь оправдались бы. Возможно, даже доставили бы в город труп Бейли, объяснив убийство кознями заговорщиков-землян. Комиссар поверил бы им. Уж так он устроен. Если он и ненавидел космонитов, то потому что боялся их. Он не посмел бы не поверить им. Вот почему Бейли просил комиссара быть лишь свидетелем, причём таким свидетелем, до которого не дотянутся руки расчётливых космонитов.
— Лайдж, вы ошибаетесь, — раздался прерывающийся голос комиссара. — Я видел труп доктора Сартона.
— Вы видели обуглившиеся останки того, что вам выдали за труп Сартона, — смело парировал Бейли. Он мрачно подумал о разбившихся очках Эндерби. Космонитам здорово повезло.
