– Я бы все равно утонул. Даже если бы не сунулся в эстуарий.
– Должно быть, ты ударился о скалу.
– Нет, ничего подобного.
– Значит, кто-то пытался тебя убить? – Она глядела на меня круглыми глазами. – Кто-то подкрался к твоему скиммеру под покровом ночи и просверлил дыру? Выходит, ты ещё более важная персона, чем я представляла? – Невинное выражение соскользнуло с её лица. – А может быть, ты всё-таки напоролся на скалу?
– Ради Фа, оставь в покое скалу! Я наверняка заметил бы это, не так ли? Нет, дыра рукотворная. И просверлили её либо в Иаме перед самым моим отъездом, либо здесь, в Носсе.
– Береговик никогда не станет портить лодку, – сказала Чара неожиданно серьёзно. – Мы слишком хорошо знаем, чем это кончается.
– Но вы умеете плавать.
– И что с того? Холод убивает нас точно так же, как и вас, червяков… то есть сухопутников. Просто это займёт немного больше времени, вот и всё. Ни одному человеку в Носсе и в голову не придёт просверлить дыру в твоём скиммере.
Возможно, Чара была права. Я мрачно глядел на новенький скиммер. Он был осквернён. Возможно, следует оставить его в Носсе для починки? Перед нашим отъездом из Иама я только и делал, что хвастал подарком отца. Теперь я привезу его домой дырявым, и люди станут смеяться. Мой приятель Каунтер, сгорающий от чёрной зависти, будет ужасно доволен. А мой тупой родственничек Триггер начнёт охать, ахать и задавать дурацкие вопросы. И каждый житель деревни будет совершенно уверен, что я напоролся на скалу просто по собственной глупости.
За исключением моего тайного врага, разумеется.
Но разве у меня есть тайные враги? Подумав, я решил, что нет. В те невинные дни я искренне считал, что все вокруг любят меня и уважают. Обожают, вернее сказать.
Мы с Чарой снова подняли скиммер и продолжили путь. Вскоре на склоне холма показались домики женщин, сложенные из грубых обломков скалы и покрытые широкими листьями морской травы вместо кровли. Углядев несколько мусорных куч, я с гордостью подумал, что наша женская деревня намного опрятнее.
– Эй, червяк! Поди-ка покопайся в земле! – истошно завопила какая-то неряха с ребёнком на руках.
– А пошла бы ты к Раксу, Мадди! – рявкнула Чара и, обернувшись ко мне, сказала нормальным голосом: – Извини. У этой бабы язык, как помело.
– Вообще-то у нас копаются в земле женщины, а не мужчины, – заметил я. – Всё равно, не вижу в том ничего постыдного.
– Не мне судить, – с проказливой улыбкой сказала Чара. – Но я рада, что родилась на побережье.
Ничего себе заявление! Я исподтишка разглядывал её, пока мы тащили лодку. Среднего роста, не худая, не полная. Широкие плечи, стройные ноги. Довольно сильна, по крайней мере для девушки. Чистенькая аж до блеска, а вот у наших женщин пыль и грязь постепенно въедаются в кожу. Должно быть, она воняет рыбой, решил я.
По правде говоря, рыбой пропахла вся округа. Мы встретили нагруженную доверху телегу, и я вспомнил, что видел сушильные стеллажи позади женских домов. Чара помахала рукой мужчине, который вёл под уздцы локса, и тот молча кивнул в ответ. Рядом с ним вышагивал лорин, положив руку на шею животного. Локсы работают намного лучше, если лорины составляют им компанию.
– Чара! – раздался раздражённый крик. – Чем это ты занимаешься, чтоб тебя заморозило?!
– Ракс побери, – пробормотала Чара. – Это моя мать.
Длинные каштановые волосы обрамляли искажённое гневом лицо. Высокая, стройная женщина, затянутая в облегающий комбинезон из кожи какого-то морского чудища, казалась почти обнажённой. За нею следовал приземистый белобрысый юнец с широкой, младенчески розовой физиономией. Парень явно годился ей в сыновья. Довольно странная парочка, но ведь это же Носс.
– Я просто помогаю нести лодку, мама, – кротко сказала Чара. – Этого юношу зовут Иам-Харди.
Мама подскочила к дочке и, приглушив голос, обрушила на неё лавину гневных слов. Кое-что я уловил: «земляной червяк», «отморозок», «не позволю», «наш общественный статус» и «что подумают люди». Чара лишь кивала головой, изредка роняя: «Да. Да».
Подумать только, эта сварливая баба считает, что я в подмётки не гожусь её дочери!
