– Лучше. – Кори чувствовала, что ей уже не придется работать в «Хантер оперейшнз».
– Тогда мы поладим.
Когда Макс повернулся к двери, Кори заметила у него на шее длинный шрам, начинавшийся около уха и скрывавшийся под воротником рубашки. Кори едва успела отвести глаза, когда Макс обернулся. Что же это за шрам?
– Прошу прощения, что задержала. – Джилиан раскраснелась и была возбуждена. – Это Колин, он немного нездоров. – Макс взял ее под руку, и они втроем вошли в лифт.
– Что с ним? – поинтересовался Макс с поразительной мягкостью. – Что-нибудь случилось?
– О, ничего страшного. – Джилиан глубоко вздохнула. – Небольшое пищевое отравление. Колин говорит, что ничего серьезного.
– Но тебе не хватает его, а ему, вне всякого сомнения, не хватает тебя.
– Ах, – закивала Джилиан, стараясь весело улыбнуться, – трогательно, не правда ли? Может, это кажется странным, но эти восемь недель – наша первая разлука за двадцать лет супружества. Хорошо, что Колин уже снял жилье и все будет готово к моему приезду.
Через шесть недель Джилиан уедет. Кори придется рука об руку работать с Максом Хантером, не рассчитывая на чью-либо помощь. Девушка оступилась, входя в лифт, но тут же теплая, мягкая рука поддержала ее.
– Будьте осторожнее. Мы не хотим, чтобы вы сломали себе шею в первый же день, не правда ли? – сказал он бесстрастно. – И уж конечно, не в этом здании. Я предпочитаю обходиться без судебных процессов по поводу производственных травм.
– Я и не собираюсь обвинять вас в своих собственных ошибках, – вспылила Кори.
– Не собираетесь? – В вопросе прозвучали несколько циничные интонации, а властный рот скривился в усмешке.
– Нет. – Гневно сжав губы, Кори с вызовом посмотрела на Макса. – Это определенно было бы безнравственно.
– Безнравственно… – лениво протянул он.
Инстинктивно Кори почувствовала, что она выбрала не совсем подходящее слово, но было уже поздно.
– А вы всегда… нравственны, Кори? – спокойно спросил он.
– Всегда. – Ничего не выйдет. С этой работой ничего не получится. По какой-то причине Макс сразу невзлюбил ее; в каждом его слове, каждом взгляде ощущается враждебность. Она это чувствует. Ведь с Джилиан он мягок и предупредителен, а с ней ведет себя так, будто каждую секунду хочет подловить ее на какой-нибудь оплошности. Кори не для того приехала в Лондон, чтобы жить в состоянии постоянного напряжения и стресса.
– Тогда Джилиан сделала правильный выбор, – услышала Кори совсем не то, что ожидала. К ее облегчению, в этот момент двери лифта раскрылись и все трое очутились в приемной. – А теперь, мне кажется, необходим маленький расслабляющий ланч.
Золотисто-голубой «роллс-ройс» был припаркован на мостовой около здания, прямо на желтых запрещающих полосах. Кори казалось, что она играет в каком-то фильме и в любой момент режиссер может объявить им: «Стоп! Снято».
Шофер открыл перед ними заднюю дверь лимузина. Когда Кори вслед за Джилиан садилась в машину, она пожалела, что на ней такая узкая, вызывающе короткая юбка.
Девушка уселась рядом с Джилиан, ее щеки пылали. С другой стороны от нее устроился Макс Хантер. А когда Кори почувствовала прикосновение его ноги, ее обдало жаром.
В салоне автомобиля был бар. Макс открыл его обшитую полированным деревом дверцу и достал бутылку шампанского. Кори второй раз за это утро сдержала удивление, но глаза ее при этом широко распахнулись. Такого шампанского она не пробовала никогда в жизни. Макс произнес тост:
– Приветствуем нового сотрудника «Хантер оперейшнз»! – Эти слова опять вызвали краску на щеках Кори.
– Я что-то не припомню, Макс, чтобы ты так приветствовал меня, когда мы начинали работать вместе, – заметила Джилиан после первого глотка шампанского.
Макс слегка улыбнулся.
– Если ты помнишь, Джилиан, то в те времена я еще не умел обращаться с секретаршами. Когда я стал старше, я этому научился.
Кори позавидовала той фамильярности, с которой эта женщина разговаривает со своим шефом. Конечно, Джилиан несколько старше Макса, и она знает его многие годы. Но Кори никогда бы не смогла так по-матерински относиться к своему шефу, как это делала Джилиан. Ее, Кори, Макс скорее пугал. Хотя, что именно ее пугало, она не могла определить.
