— Хорошо, но только попозже. Сейчас мне нужно, чтобы у тебя не дрожала рука.
Он ослабил свои тиски и немного пришел в себя. Модести высвободила руки, а он, тяжело вздохнув, вытащил аптечку.
— У нас нет новокаина, Принцесса. Только морфий.
— Я потеряю сознание. Усилием воли.
Он кивнул и добавил:
— Скальпеля тоже нет. Есть ножницы и пинцеты. Попробую ножом.
— Я вообще-то долго носила в подошве сандалии бритвенное лезвие, но сейчас, может, позаимствовать у Люцифера? — Она взяла с полочки безопасную бритву и, развинтив ее, сняла лезвие.
Вилли вылил в ванночку дезинфицирующий раствор, прополоскал бритву, потом ножницы и пинцет.
Затем он выложил тампоны, коагулянт, иголку с ниткой, а также бутылочку с липкой жидкостью, которая застывала в пленку, со стороны напоминавшую кожу. Теперь его движения были быстрыми и уверенными. Несколько минут Вилли тщательно мыл руки под краном, потом прополоскал их в дезинфицирующей жидкости.
— Надрез был маленький, — сказала Модести. — Возможно, не осталось и следа, но я скажу тебе, где резать.
Модести скинула халат и опустилась на колени, положив обнаженный торс на табуретку. Затем, неловко вывернув руку, сделала ногтем отметку возле левой лопатки.
— Вот здесь, Вилли.
Он протер район предстоящей операции ваткой, потом стал ощупывать пальцами. Вскоре он произнес:
— Я ее чувствую. Она белая?
— Капсула? Да, белая. — Модести привстала и, сложив руки на коленях, сказала. — Дай мне три минуты.
Вилли присел на край ванны, стараясь не задевать руками одежды Модести. Постепенно Модести стала затихать, а глаза сосредоточились на каком-то очень отдаленном предмете. По истечении двух минут дыхание замедлилось так, что казалось она вовсе не дышит. По истечении трех минут она словно превратилась в изваяние. Но в ее прямой фигуре не было напряженности. Все мускулы мирно дремали.
Вилли Гарвин наклонился, посмотрел на один ее глаз. Зрачок был заметно расширен. Тогда он заслонил ладонью глаз от света, но зрачок никак не отреагировал. Удовлетворенный этим, Вилли бережно снова опустил Модести на табуретку. Он взял бритву и выкинул из головы все, кроме того, что ему предстояло сейчас сделать. Он провел бритвой по коже, отчего на коже вспыхнула тонкая алая полоска. Он надавил на лезвие сильнее, промокнул тампоном, потом сделал новый надрез, длиной в дюйм. Крови выступило немного, ибо сердце Модести билось в три раза медленнее, чем обычно.
Чтобы извлечь капсулу, требовался больший разрез, чем при ее помещении. Вилли положил лезвие в ванночку и двумя кусочками пластыря закрепил концы разреза.
Теперь он видел мускульную ткань. Но надо было поскорее найти то самое место. Он взял ножнички, осторожно ввел их внутрь — концы у них были гораздо тупее, чем лезвие бритвы, и следовательно, уменьшалась опасность проколоть ненароком капсулу. Так, капсула где-то левее. Он вытащил ножнички, промокнул разрез и затем снова ввел их, чуть разведя кончики. Когда он увидел, как под волокнами что-то забелело, он испытал большое облегчение. Он удлинил разрез и, не выпуская ножниц, другой рукой потянулся за пинцетом. Теперь нужно было извлечь капсулу, не повредив ее, и Вилли понял, что готов отдать один глаз за шпатель или пару хороших щипчиков.
Дважды он ухватывал пинцетом капсулу и дважды она выскальзывала, но он не осмеливался увеличить нажим. С третьего раза ему повезло. Мгновение, и смертоносная капсула уже лежала на загорелой спине Модести.
Вилли бросил эту гадость в умывальник, потом удалил кусочки пластыря. Теперь антисептики, пара швов нейлоновой ниткой. Пленка искусственной кожи. Никаких повязок.
Вилли присел на корточки и вытер вспотевший лоб полотенцем. Он завернул тампоны и пластырь в туалетную бумагу и спустил в унитаз. Вымыв руки, он убрал все инструменты в аптечку.
Операция была вроде бы совершенно пустяковой, и на спине Модести не осталось практически никаких следов. Но эти десять минут отобрали у Вилли гораздо больше сил и нервной энергии, чем проведенная им в свое время операция по удалению пули, однажды засевшей глубоко в ляжке Модести. Он с отвращением посмотрел на капсулу, белевшую в раковине. Модести по-прежнему неподвижно лежала грудью на табуретке, чуть повернув голову. Взгляд ее был таким же отсутствующим. Вилли бережно стал поднимать ее, пока она не выпрямилась, оставаясь на коленях. Затем, придерживая ее одной рукой, он начал легко массировать ее грудь пониже сердца. Вскоре дыхание стало отчетливее, и сердце забилось сильнее.
