Он вдруг с удивлением подумал — а почему они за ним пришли?
Сеть не являлась благотворительной организацией, состоявшей из людей с высокими принципами. Это была преступная группировка, руководить которой означало обладать свойствами укротителя диких зверей, и роль укротителя исполняла женщина, тогда еще почти что девочка. Кролли был одним из ее наиболее надежных помощников, тех, кто обладал удивительным чувством лояльности, практически отсутствовавшим у большинства мелких уголовников, из которых по необходимости состояли внешние слои их фирмы.
Кролли прекрасно понимал, что Модести и Вилли появились тут вовсе не по причине давнего и плодотворного сотрудничества. Он понимал это и ничего не имел против. Когда Модести делила Сеть, она выразилась самым недвусмысленным образом.
— Можешь возглавить афинский филиал, Кролли, — сказала она ему жарким летним днем в своем танжерском доме. — Не знаю, сколько ты скопил за эти годы, но если ты желаешь отойти от дел и зажить тихой жизнью, я готова заплатить тебе двенадцать тысяч долларов, а филиал возглавит кто-то другой.
— Сейчас мне еще не хочется отходить от дел, — сказал тогда Кролли. — Я бы маленько повременил.
— Как знаешь, Кролли. Не мне давать тебе советы. Ты уже большой мальчик. Но меня теперь рядом не будет, и если ты угодишь в переплет, это уже твоя проблема.
— Ясно, Мадемуазель, — улыбнулся Кролли. — Я уже кое-что нажил и буду осмотрителен.
Модести кивнула и сказала:
— Я не собиралась тебе советовать, но напоследок все же скажу так. Не будь слишком алчным. И попробуй поскорее завязать. Так оно полезней для здоровья.
— Спасибо за совет, Мадемуазель. Постараюсь запомнить.
Она усмехнулась и выглянула в окно на пролив.
— Я изменила тебя. Ты был болваном-уголовником, а стал умным представителем организованной преступности. За это попробуй оказать мне одну услугу. Не впутывайся в очень грязные дела.
— Я буду работать так, как мы работали вместе, Мадемуазель. Так что никакой услуги тут нет.
Кролли сдержал слово. Потому-то и продал его Ласкарис, которому хотелось побыстрее разбогатеть, и ради этой цели он не брезговал ничем. Но Кролли знал, что Вилли и Модести появились не для того, чтобы поблагодарить его за хорошее поведение. Причина была в другом.
Он думал об этом, пока они бесшумно продвигались по извилистой тропе все выше и выше. Десять минут спустя Вилли свернул в довольно широкое ущелье с высокими стенами. Ущелье постепенно делалось все уже и уже и наконец, свернув вправо, закончилось тупиком. В тени большой скалы Кролли увидел два легких рюкзака.
Вилли бросил моток веревки и, ухмыльнувшись Кролли, спросил:
— Ну, каково быть покойничком?
— Отлично, Вилли. Большое спасибо. — Затем он обратился к Модести: — Когда они найдут охранника… — В его словах не было тревоги, только желание знать план дальнейших действий.
Вилли извлек из-под рубашки кожаную пращу.
— Начал опробовать ее в прошлом году, — сообщил он. — Теперь запросто могу сбить птицу на лету. Конечно, лучше всего свинцовый шарик, но тут этот номер не проходил. Еще не хватало, чтобы нашли мой снаряд, если бы он скатился вниз.
— Камнем? — спросил Кролли. — Насмерть?
Вилли недовольно покачал головой.
— Песок с воском. Тяжелый, но при ударе разваливается. Уложил его немножко подремать.
— А когда он придет в себя?
— Вилли уложил его ровно через секунду после того взрыва, когда полетели обломки породы, — сказала Модести. Охранник будет недоволен инженером за то, что из-за взрыва у него болит головка, вот и все. Ясно?
— Ясно, — кивнул Кролли.
Модести села и жестом подозвала Кролли. Она предложила у сигарету, еще одну взяла себе и бросила пачку Вилли, который стоял, опершись о скалу.
— Мы пробудем здесь с час, до захода солнца, — сказала Модести Кролли. — Затем нам надо пройти через вон ту седловину. Через три часа мы доберемся до машины. У меня для тебя припасены хороший паспорт, одежда и все прочее. Мы с Вилли американские туристы, а ты француз, который едет автостопом в Афины. Мы решили тебя подвезти. Границу с Грецией пересекаем у Гевгелии.
Она не изменилась, думал Кролли. Она всегда давала инструкции именно таким тоном.
