— Я его написал и отправил по инстанции.
— Вы нарушили устав. После гибели вашего командира, вы обязаны были представить рапорт о случившемся старшему по должности, командиру базы в Бизерте.
— Для командира базы составлен специальный рапорт, объясняющий гибель людей, но я его передам только ему в руки.
— Вы зарываетесь, товарищ капитан- лейтенант. На вас поступила докладная от командира корабля «Академик Павлов», что вы избили его и угрожали ножом в присутствии подчиненных.
— Я думаю, что вы посоветуете ему взять обратно докладную, так как все события происходящие на корабле «Академик Павлов», в соответствии с приказом командующего флотом, не подлежат разглашению.
— Вон.
Вечером я был принят командиром базы и передал ему рапорт. Мы долго проговорили о хозяйственных делах и командир, разрешил мне два дня прогулять в Бизерте.
Мариам дома не было и я позвонил Альме. Она очень обрадовалась и пригласила меня к себе.
— Мне приснилось, что ко мне должен явиться бог Мардук. Я долго мучилась к чему и вдруг, ты. Сон в руку.
— Ты очень здорово замахнулась, сравнив меня с ассирийским богом. Это кощунство я могу простить, если ты поедешь со мной поужинать в город.
Она засмеялась.
— С условием. Только в европейский квартал. Здесь меня не поймут.
— Хорошо. Ты едешь в этом платье?
— Пожалуй ты прав. Я одену что-нибудь европейское.
Она одела такое платье, которое оголило ей спину до копчика.
— Ну как? — крутилась она передо мной.
— Прелестно, но лучше бы вырез был впереди.
Она шлепнула меня ладошкой по губам.
— Что же произошло с нашей последней встречи? — спросила Альма, отпивая вино.
— Все плохо Альма. Я против гуманных убийств, о пользе которых так тщательно вбивают мне в голову Салим и Девид. Наверно я слишком прямолинеен, считая каждое убийство — убийством.
— Действительно, прямолинеен. Тебя просто несет не туда и в голове каша. Ну разве нет разницы между человеком защищающим свою жизнь и убийцей. Кончай заниматься философией. Она возникает от безысходности. Так что произошло, Алекс?
— Я опять спасся.
— А остальные?
— Погибли.
— Много?
— Три человека.
Альма задумчиво перебирала ожерелье на груди.
— Знаешь, наверно есть бог. Иначе объяснить, что ты живой никак не возможно.
— Наверно. Я иногда думаю, если выберусь из этой каши, то сразу приму крещение.
— Ты не верующий?
— Нет. У нас это не принято.
— Сложные вы русские, — хмыкнула она, — Пошли лучше танцевать.
Альма была обворожительна. Этот вечер она подарила мне.
Новый командир прибыл через неделю.
В каюту вошел длинный, худой офицер. Черные волосы, челкой упали на правый глаз, усы свисали ниже уголков рта.
— Капитан первого ранга, Федотов Николай Васильевич, — представился он. — Сидите, сидите.
Он уселся напротив, затянулся сигаретой и продолжил.
— Я изучил все ваши рапорты, включая последний, который нашел в столе у капитана первого ранга Афанасьева. Конечно у меня, как у вновь начинающего, будет много к вам вопросов, но о делах потом. Сейчас скажите. Вы правда знаете арабский язык? В вашей анкете об этом ни слова.
— Да, товарищ капитан первого ранга.
— Лучше называйте меня, Николай Васильевич.
— Я выучил его здесь Николай Васильевич. Мне помогала дочка хозяина бара «Морской волк».
— А теперь расскажите мне все. Начиная с момента, когда вы попали сюда и кончая вашим взаимоотношением с командованием базы.
Я ни чего не утаивал, рассказал все, что видел и слышал.
Вестовой разбудил меня и попросил зайти к командиру корабля. Командир «Павлова» сидел в кресле, с расстегнутым кителем, и с ухмылкой ткнул рукой в телефон.
— Товарищ капитан- лейтенант, вас какая то барышня с берега. Я с тревогой беру трубку.
— Мариам? — глаза у меня чуть не полезли на лоб, — От куда ты узнала номер телефона? Папа сказал? Хорошо. Сегодня вечером.
Я растеряно оглянулся на командира корабля.
— Извините Валериан Павлович. Эта утечка информации не по моей вине.
— Ничего Александр Николаевич. Я у вас тоже должен просить прощение за «Орфей». Я ведь просто забыл, что у вас герметичные шлемы и думал, что после акустического удара, вы всплывете, как касатки. Докладную, написанную мной вгорячах, я взял обратно.
