Я — Коко Шанель - страница 23

К ней, как и ко многим, кто так или иначе общался с немцами, пришли два молодых человека с револьверами, вывели из отеля, посадили в машину и увезли в неизвестном направлении. Что за комитет ее арестовал, кто его возглавлял, какие обвинения ей предъявлялись – остается только гадать. Известно лишь одно – Шанель отпустили в тот же день. Не успели ее слуги испугаться, как она была уже дома.

Странно, необычно и подозрительно. Другие известные люди, обвиненные в коллаборационизме, отделывались отнюдь не так легко.

А вот Шанель отпустили сразу же, и даже счета ее не арестовали. Почему? Сама она никогда и никому об этом не рассказывала, но наиболее вероятный вариант – мощная протекция. Так быстро вырваться из рук фанатичных «чистильщиков» ей не помогли бы даже деньги, значит должен был вмешаться кто-то достаточно могущественный, чтобы ему не посмели возражать. Кто это был? Возможно, герцог Вестминстерский, а может быть и сам Уинстон Черчилль, кого еще послушались бы так быстро и даже не посмели возражать.

Но только ли из старой дружбы оба этих государственных деятеля могли помочь Коко? Или у них были более серьезные причины?

Легко догадаться, что название эта операция получила не просто так. В 1943 году Коко Шанель, до того старавшаяся не слишком проявлять себя и тем более не афишировать свой роман с Гансом фон Динклаге, неожиданно стала очень активно разъезжать по Европе и общаться с некоторыми влиятельными людьми. После разговора с ней, друг Динклаге, Теодор Момм, срочно отправился в Берлин, где долго беседовал с Шелленбергом. После этого немецкие оккупационные власти выдали Шанель пропуск, с которым она поехала в Мадрид, где как раз лечился ее старый друг Уинстон Черчилль. С ним самим ей встретиться не удалось – официально потому что он был очень болен, а неофициально – скорее всего дело было в том, что он не хотел с ней встречаться и ее выслушивать.

Шанель вернулась в Париж, удрученная неудачей, но не успокоилась, а съездила еще и в Берлин, где пообщалась с Шелленбергом уже лично. О чем они говорили – так и осталось тайной. Известно только, что после смерти Шелленберга из его мемуаров были изъято все, что касалось переговоров о сепаратном мире, а также информация об этой встрече с Шанель.

Началось все в 1924 году, когда талантливые дельцы братья Вертхеймеры предложили Коко создать АО «Парфюм Шанель», которое займется продажей ее духов по всему миру. Она согласилась, и это предприятие стало владельцем всех марок, формул и способов производства. Коко получила статус президента акционерного общества, 10 % акций и 10 % дохода со всех филиалов за границей.

Но вскоре она поняла, как ее провели – «Шанель № 5» оказались настоящей золотой жилой, от которой ей доставались жалкие 10 %. Она получала смехотворные пять тысяч долларов в год с дела, которое приносило миллионы.

Она пришла в ярость. Теперь победа стала для нее делом чести. И тогда Коко сделала ответный ход, заставивший противников вспомнить, что они имеют дело не просто с усталой пожилой женщиной, а с женщиной, уже не раз перевернувшей мир. Она переделала духи. Были приготовлены десятки флаконов с этикетками «№ 5», «Буа дез Иль», «Рю Камбон № 31» – без имени Шанель, но все равно узнаваемыми. И Коко раздарила их владельцам больших нью-йоркских парфюмерных магазинов.

Вертхеймерам ничего не оставалось, как предложить мировое соглашение.

Коко получила все, чего добивалась – права использовать собственное имя в парфюме, огромную денежную компенсацию и 2 % с продажи каждого флакона своих духов по всему миру. Сразу после подписания договора она сказала своему адвокату: «Теперь у меня уже нет необходимости работать».