В прежней столовой убрали крышу, и она стала выше почти на три метра. Там было темновато, и потому казалось, что потолка вообще нет. Освещалась она только свечами. Почти потемки. Все мы там восхитительно смотрелись. Фарфор, серебро, стекло (то есть хрусталь) — сплошной блеск, изыск, восторг. Сам Джордж подбирал эти вещи, когда только ему предоставлялась возможность, а подчас и не имея оной. Он обожал все свои ценности: они были воплощением его мечты. Детской мечты — той самой, что сбывается только раз. Она сбылась: принц — принцесса. Я — верхом на безумно красивом белом жеребце.
Цветы в центре стола всегда были несколько высоки. Я пробиралась в комнату до начала обеда и подрезала их (если удавалось), чтобы можно было видеть друг друга. Обычно я сидела на левом конце стола. Именно там завязалась наша дружба с Ирен Селзник. Она, как и я, была одной из протеже Джорджа. Еда была замечательная, компания — лучше не надо. В очередной раз, когда я там обедала, на десерт подали роскошный — в семьдесят свечей — торт. Джуди Гарленд спокойно встала и своим, только ей одной присущим, необыкновенно порывистым и проникновенным голосом запела:
С днем рождения,
С днем рождения,
С днем рождения, дорогая Этель,
С днем…
В тот день исполнилось семьдесят лет Этель Бэрримор. Мы все расчувствовались и плакали от радости и просто так — от всего-всего. Вечер был романтический. И все сияло. И эта атмосфера, когда ты вместе с Селзником, Брайсом, Джуди, Спенсом, Пеком, Уолполом, Моэмом.
Когда я впервые пришла к Джорджу, на десерт подали творожный пирог. Пирог, на мой вкус, был отвратительный, но, разумеется, я съела свою долю. Глотать — глотать — не дышать — глотать. «О, Кейт, тебе понравилось! Замечательно! Пожалуйста, Миртл, подайте мисс Хепберн еще кусочек!» — «О, нет-нет!» Настояли, и я съела. А потом так продолжалось несколько лет. Да, многие годы, когда бы я ни приходила на обед: «Сегодня на десерт твое любимое блюдо». Наконец я сказала правду.
Теперь коттеджа нет! Как содержать все это в порядке: большая кладовая, большая кухня, плита в восемь конфорок, два холодильника, прачечная, черная лестница, ведущая наверх в три роскошные жилые комнаты и ванную комнату прислуги. Одну из спален переделали под кабинет. Другую — под библиотеку. Именно там проходили наши посиделки, когда мы были совсем молодыми. Джордж устроил в ней камин. У него было большое собрание книг. На столе — фотография Джона и Жаклин Кеннеди, с автографом, а также Моэма, Спенсера. И маленькая статуэтка — я в роли Клеопатры. О да, я там бывала. Появлялась от случая к случаю, но это было хорошо. Была членом семьи.
Но вот начались большие переделки. Дом расширяется. Что-то сооружается. Разбирают южную стену библиотеки. Делают маленький коридор. И вот мы входим в новую парадную дверь. Бросаем пальто или шляпу на круглую грибообразную кушетку в викторианском стиле, или вешаем пальто в гардероб, или пьем что-то — напротив есть совсем маленький бар.
Но если вы хотите пережить настоящее потрясение, поверните направо (на юг) и тогда окажетесь в знаменитой Овальной комнате. Обитые кожей стены, высокий потолок, отраженное освещение, разделяющее стену и потолок. Да, это Брак. Да, это Матисс. Другие — примерно пять больших полотен — картины Брака над камином, внутри же камина не огонь, а громадная глыба кристаллического кварца: подарок Джорджа Хойнингена-Хюне.
В противоположном конце — диван, встроенный в полукруглый застекленный эркер. Своеобразный огромный диван, весь в подушках, очень глубокий. Перед ним, в качестве стола, — верхняя часть коринфской колонны, на ней мраморная плита — для напитков. Вокруг коринфской колонны несколько стульев — по два или три с каждой стороны, за исключением четвертой, параллельной окну и дивану. Здесь мы кутили по великим случаям. Все сдвигалось. Диван был настолько глубок, что, если уж вы садились на него, выбраться было невозможно. Стравинский, Этель Бэрримор, Эдит Ситвелл, Голдвины, Хью Уолпол, Сомерсет Моэм, сэр Осберт Ситвелл, Граучо Маркс, Ина Клэр, Грегори Пек, Фанни Брайс, Джуди Гарленд, Наташа Палей, Ларри Оливье, Вивьен Ли, Ноэль Вильмэн… Ну вот, вы и сами знаете их: Гэр Кэнин, Рут Гордон… Все, кто был.
