Мне от таких мотороловских приколов иной раз становилось не по себе. Нет, конечно, это весело все, но ведь и свои могли шмальнуть, сдай у кого на блокпосту нервы. У Мотика теперь была новая фишка — пользуясь тем, что Лена в школе учила украинский язык и владела им свободно, он тоже начал тренироваться «размовлять». Вслед за «Разом нас богато» в трек-листе стоял гимн современного уже, победившего Майдана — композиция «Океана Эльзы» «Я не сдамся без бою». Так командир учился правильному произношению и обогащал словарный запас. Делал он это не только из юмористических соображений, но, видно, из каких-то практических тоже.
— В любом случае знание языка противника не повредит, — прокомментировал он свое увлечение.
Несмотря на то что накануне отбрыкивался от журналистской компании, Моторола сам заехал за мной и согласился взять с собой еще и фотографа Андрюху Стенина. Вчетвером мы неслись в Николаевку, шокируя дружественные блокпосты. Населенный пункт обстреляли из реактивных систем залпового огня, а возможно, чего-то еще более тяжелого. По версии ополченца ВСУ, применили «Ураганы» или «Смерчи» — уж больно воронки после ракет остались большие. Нужно было все это зафиксировать.
— Я ж тебе обещал, что ты запишешь стенд-ап под «Градами», они сейчас как раз по дачному сектору у самой Николаевки работают, — обрадовал меня Мотик.
— Не помню, чтобы мне не терпелось под «Градами» стендапиться. — Я постарался сохранить в голосе энтузиазм, первоначальной моей смелости поубавилось.
Ежедневно мы снимали результаты обстрелов украинской артиллерии в Славянске, довольно часто в наши объективы попадали не только руины разного типа построек, но и искореженные от взрывных волн тела местных жителей, искрошенные осколками конечности тех, кто не успел добежать до подвала. Буквально на днях у нас на глазах в реанимации скончался пятилетний мальчик, в его голове было столько осколков, что врачи физически не могли их устранить. Когда видишь, к чему может привести разрыв снаряда поблизости, предпочитаешь лишний раз не геройствовать понапрасну. «Моторола знает, наверное, что делает», — успокаивал я себя. Мы успели подружиться, он частенько брал с собой на передовую, случалось всякое, но в безрассудстве его упрекнуть было сложно.
— Заедем только к нам на располагу, оставим пацанам БК.
Мотороловцы базировались на окраине Николаевки — ближайшей к врагу, отряд расположился на цокольном этаже недостроенного и заброшенного особняка. Здесь было просторнее, чем в сырых погребах Семеновки, значительно суше, но при этом не менее безопасно. Три каменных этажа, возведенные под крышу, надежно защищали цоколь от попадания даже самого коварного снаряда, у ребят наконец появилась возможность наладить хоть какой-то быт. Отдыхавшие после ночного дежурства в «секретах» бойцы устроили банный день. «Секреты» — это такая сеть засад по одному-два человека, растянутая вдоль нейтральной полосы, чтобы засекать корректировщиков и разведгруппы ВСУ. Незадолго до нашего приезда один из таких «секретов» засек белый джип с сопровождением. Машина была вся в антеннах, напичкана какой-то модной аппаратурой. Парни недолго думая отправили в нее ПТУР, как выяснилось потом — ликвидировали какого-то шишку, генерала — то ли замначальника штаба АТО, то ли круче. В засаде, понятное дело, большую часть времени о землю животом трешься, поэтому возможность смыть с себя фронтовую грязь воспринималась как высшая награда. Ребята накипятили на костерке воды, в ход пошли бритвы: бойцы устроили флешмоб, брили друг другу головы. Так и прохладнее, и гигиеничнее. Бороды, разумеется, никто не трогал, уговор был сберечь их до дня победы. В результате видок у всех получился ну совсем басурманский, лопаты чуть ли не по грудь и блестящие черепа. Командир новый имидж бойцов одобрил. Те, кто не был занят водными процедурами, выгрузили из Вохиной машины боеприпасы, Моторола раздал краткие указания, Стенин дофоткал самых колоритных персонажей, я с замиранием сердца поинтересовался:
— Ну и куда мы теперь?
— Куда, куда, говорю ж, обещал — поснимаешь, как укропы огороды «Градами» обрабатывают, — подытожил наш проводник. — Воха, ты ведь помнишь, как к тому перекрестку подъехать, откуда дачное хозяйство хорошо видно?
