- У вас есть дети?
- Что? - не понял мой румяный двадцатилетний двойник.
Петров молчал. До двойника дошел смысл вопроса.
- Нет, - сказал он. И тут же, поняв, что имел в виду Петров, выпалил запальчиво:
- Это ради науки, профессор!..
- Неужели вы не понимаете, что там, в этой камере, заживо похоронено вами живое и разумное существо?
- Там я сам. Я вправе собой распоряжаться!
- Нет, - Петров распалялся, - это существо только порождено вами. Да-да, это ваше дитя. Но уже сейчас оно другое, отличное от вас. И оно испытывает лютое страдание, оно не видит впереди ничего, кроме вечной тюрьмы, деградации и ваших издевательских экспериментов...
- Это неизвестно...
- Как вы посмели это сделать? - взорвался Петров. - Как вы посмели нарушить мое распоряжение? Как вы посмели обмануть Руху?
- Не кричите на меня! - зазвенел храбрящимся визгливым голосом мой двойник.
- Вон! - еще громче завопил Петров. - Вон! - Он встал и с высоко поднятыми стариковскими кулаками двинулся на моего двойника.
- Вон!
Мой двойник неловко повернулся, опрометью кинулся к двери и убежал.
Петров опустил руки и вернулся на свой стул. Увидел подле себя вертящиеся диски и остановил магнитофон. Потом сказал хрипло, повернувшись к скрючившемуся на своем стуле Андрею:
- Дайте схему.
Андрей вскочил и подал ему схему, которая лежала на пульте. Петров надел очки и с минуту рассматривал схему. Потом спросил Андрея:
- Ответов Будде не давал?
- Я отсутствовал, профессор, - залепетал Андрей, - меня тут сегодня не было, Гошев был тут один...
- Прокрутите запись, - перебил его Петров.
Андрей прокрутил пленку, на которой были записаны вопросы моего оригинала и мое ответное молчание.
- Вот что, - сказал Петров Андрею, прослушав пленку, - убирайтесь-ка отсюда и вы.
- Есть, - сказал Андрей, - есть! - и торопливо ушел, аккуратно закрыв за собой дверь.
И тогда профессор повернулся ко мне. Он сидел и смотрел в меня. А я смотрел на него.
- Что вы можете предложить? - спросил он.
- Ничего, - ответил я, и мой голос загрохотал и гулко разнесся в комнате, потому что мой двойник поставил громкоговоритель на наибольшую громкость. - Ничего, - повторил я тихо. И еще сказал: - Из меня мало-помалу уходит человек. Я делаюсь тупым и равнодушным, действует автомат-успокоитель. Я становлюсь машиной, очень хочу подольше остаться человеком. Может быть, отключить автомат-успокоитель?
- Нет, - сказал Петров, - без него у вас немедленно начнется безумие, как в опыте Люше.
- Я хочу остаться человеком, - сказал я.
- Как это сделать, сегодня никто не знает.
- Никто, - повторил я, - ни вы, ни я, ни мой двойник. Никто...
- Сегодня никто... Пока... Не надо падать духом...
Петров сидел сгорбившись, с закрытыми глазами, прижав лоб к ладони. Минуты через три он встал и твердо сказал:
- Так вот. Я думаю, что задача обратного перевода вашей памяти в память вашего оригинала все же принципиально разрешима. Здесь теперь будет разрабатываться методика этой операции. Ради ускорения дела я организую исследовательскую группу из толковых людей. Потом выполним обратный перевод. Ваш двойник будет взят под стражу. И над ним будет суд. А вас я сейчас выключу - чтобы не рисковать дальше вашей психикой. Все.
Я сижу перед открытым окном. Дует ветер. Треплет на столе исписанные листы бумаги. И за окном полощутся зеленые кроны. Это хорошо. Я очень люблю ветер.
