«Сейчас кто-то поскользнется», — подумал Майкл.
Потом Радж замахнулся и врезал бутылкой Райдеру по голове.
Воздух вновь устремился в легкие, и Майкл со свистом втянул его в себя. Закашлялся; перед глазами опять заплясали искры. Сверху на него свалился Райдер, и Клементина тут же схватила его за руку и попыталась стащить с Майкла. Оратор лежал без сознания; из раны на боку головы сочилась кровь.
— Я же говорил, что он туповат, — заметил Радж. Он нагнулся, взял Майкла за руку и помог ему подняться. С другой стороны подошла Клементина и обхватила его руками за талию, поддерживая.
— Все нормально, — наконец выдавил Майкл. Слова обожгли ему горло. Так больно! И так быстро все произошло… Просто чудо, что этот псих не передавил ему трахею.
— Правда, все нормально, — повторил он, но Клементина его не отпустила.
— Надо бежать, — сказала она. — Ты можешь?
Майкл кивнул.
Радж посмотрел на Райдера, который валялся на полу в отключке. По коридорам разнеслись новые выстрелы. Большинство людей успело выбежать из зала, и теперь их крики слышались в отдалении — они пробирались к выходу из музея.
— Вы же нормальные, да? — спросил Радж. — Я же не зря потратил на этого типа свое пойло? Черт меня дери, не верится, что я его вот так вот взял и вырубил.
Майкл сделал, шаг, стараясь не упасть.
— Да, с нами все в порядке. Мы тут совершенно ни при чем. Какое мы можем иметь к этому отношение?
— Все-таки, надо признать, в этом есть и ваша вина, — заметил Радж. — И моя тоже. Это не может быть совпадением. Они наверняка шли за нами по следу от самой библиотеки.
— Думаешь?
Радж кивнул.
— Так и быть, я возьму вину на себя. Надо было думать головой. Теперь даже не знаю, что делать.
— Можешь пойти с нами, — предложила Клементина. — Ты и кто угодно, кто захочет присоединиться. У нас есть безопасное убежище.
— Если выберемся отсюда живыми, ребятки, — хмыкнул Радж. — Кажется, вам снова придется пойти за мной.
С этими словами он исчез в темноте коридора.
Майкл повернулся к Клементине.
— Эй! — позвал он и, когда она посмотрела ему в глаза, наклонился и коснулся ее губ своими. Время ненадолго замерло.
— Зачем это? — сказала Клементина, когда он выпрямился. Ее глаза ярко сияли в электрическом свете.
— Затем, что ты очень красивая.
— И ты только сейчас это заметил?
Она погладила его пальцы.
— Давай сначала выберемся, — сказала она. — Потом у нас будет полно времени на все эти штуки.
Он улыбнулся и, прихрамывая, пошел вслед за ней.
Ничто
Ничто не может быть волнительнее охоты.
Ничто.
Даже убийство.
Я — Ничто.
Лучшее, что есть в моей жизни, — момент сладостного предвкушения, когда я намечаю себе жертву.
Выслеживаю ее.
Выжидаю подходящего момента, чтобы наброситься.
Я страстно желаю увидеть удивление на их лицах, увидеть, как тускнеют их глаза, когда я заношу нож и перерезаю им горло. Я чувствую, как жизнь покидает их тела. Это давит на меня — и одновременно придает сил. По мере того как они теряют сознание, воздух вокруг тяжелеет. Они жадно вдыхают — в последний раз. И затем все кончено — я не успеваю и глазом моргнуть. Если у них есть душа, то я тот, кто ее поглощает.
Неважно, кто они такие. Главное, что я могу их использовать.
Именно это притягивало нас друг к другу. Мы оба жаждали охоты. Причины у каждого из нас были разные, но они не имели значения. Мы не испытывали друг к другу особой симпатии и уж тем более доверия. В этом мы были схожи.
Но мы до сих пор связаны друг с другом.
Мы хотели убивать. Мы чувствовали на языке вкус смерти. Сладкий, липкий привкус мести. Мы хотели искупить свою вину за чужую гибель. Мы не слишком-то отличались друг от друга — хотя он бы очень удивился, узнав об этом. Он обвинил бы меня в том, что я влез в его душу. Извратил его мысли и превратил их в свои собственные.
Но я тут ни при чем.
По крайней мере, когда мы с ним охотились, я все еще был в себе. Ну, насколько это возможно.
Тайны.
У нас они были. У обоих. Я бы не удивился, узнав, что и секреты у нас одинаковые.
Когда я был не один, я чувствовал себя сильнее. Мог глубже впустить в себя тьму. Мог ее контролировать.
Но это всегда было трудно.
