Ну не готов был народ покупать какие-то поношенные вещи. Это на Западе люди с радостью заплатят бешеные деньги за пуговицу с куртки Микки Рурка или резинку от трусов Ван Дама. У нас же фетишизм распространен мало. Ну разве что спортивные фанаты еще придают значение таким мелочам, как майка Бекхэма или мяч, который пинал Кержаков.
Всем остальным ровным счетом наплевать на любую звезду. Гораздо важнее показать собственную «крутизну», чем признать, что кто-то делает что-то «супер». Хотя бы поет. А если и поет и талантливо играет, то и тогда никто не сделает из него кумира. Все, что интересно — это грязное белье, желательно раскрашенное во все цвета радуги журналистской шизофрении.
Видимо, именно в этом была моя ошибка. Не учтен национальный фактор. Нужно было специализироваться на продаже скандальных фотографий, из серии тех, за которыми охотятся папарацци.
Я перестала спать ночами. Мне казалось, ошибка моя непоправима и имеет в этой жизни колоссальное значение. Мысль, что собственное творение — урод, сделанный из рук вон плохо, не давала покоя. Нервная система, вместо того, чтобы стабилизироваться, окончательно расшаталась, добавив ко всем моим жизненным неурядицам непроходящий ужас, мешающий мне жить.
В общем, распродав вещи Нагиева и Тани Булановой, я благополучно перепродала свой магазин и почувствовала себя освобожденной.
Сейчас, конечно, с высоты прожитых лет и приобретенного опыта, можно говорить о том, что идея изначально была безумной. Но, с другой стороны, мне удалось выбраться из парника, которым являлась работа на радиостанции. Пусть даже этот переход из одной жизни в другую был и нелепым, но он прибавил мне опыта и знаний.
Благодаря осуществленной мечте, в конце концов лопнувшей, как пузырь, и оставившей привкус мыла, я поняла, что такое государство и тендер. Я узнала, как можно взять помещение в аренду, кто такие пожарники и что такое СЭС.
Это был мост из шоу-бизнеса в ту жизнь, которой я живу до сих пор. В магазине у меня был коллектив из двух человек и 40 метров площади. Позже, в ресторане, — 30 человек и 470 метров. То есть именно в тот период я наконец-то поняла, что буду жить не так, как говорит Дима, а так, как я хочу и, наверное, хотела всегда.
Кстати, страхи по поводу, что обо мне подумают, если у меня ничего не выйдет, оказались совершенно необоснованными. Никто ничего не подумал. То ли просто забыл, то ли и дела никому не было. Зато через какое-то время мне предложили возглавить ресторан. Но это уже другая история.
* * *
Дима появлялся дома все реже и реже. Этот период я могу охарактеризовать как безвременье, огромную дыру в собственной жизни. Магазина нет, работы, соответственно, тоже. И вдруг мою жизнь меняет звонок: меня приглашают на пробы.
Я не придала этому звонку значения, решив, что какие-нибудь поклонники хотят меня таким образом увидеть. Но тем не менее поехала. Оказалось — на самом деле пробы. Ищут подругу главной героини сериала «Время любить». Режиссером сериала был Виктор Бутурлин, снимавший «Аплодисменты» с Людмилой Гурченко и несколько серий «Бандитского Петербурга».
Несмотря на то что я не являюсь профессиональной артисткой, пробы я прошла и в полном счастье приступила к съемкам. Оказалось, я совершенно не представляла, что это такое. Даже периодически выезжая с Димой, я все равно смотрела со стороны, и представить себе, каково находиться «внутри», в принципе не возможно.
Тогда я поняла, что основное съемочное время актера тратится на то, чтобы сидеть при полном параде — в костюме и гриме — и наблюдать, как другие, находясь в радостном возбуждении, носятся по съемочной площадке. И все это ради минуты съемок, когда ты в кадре.
Труд актера кому-то может при этом показаться довольно легким: картошку собирать не надо, многокилограммовые тюки разгружать — тоже. Стой себе перед камерой и наслаждайся славой, получая за это еще и деньги. Но это взгляд снаружи. На самом деле — это многочасовой, совершенно ничем не ограниченный — кроме как количеством энергии режиссера — график работы.
Помню, один раз съемки, начавшись в 10 утра, закончились только к четырем ночи. С полуночи до трех я ездила на заднем сиденье автомобиля со своим партнером, а на переднем сиденье располагался потный оператор, уставивший в нас гигантский глаз своей весьма внушительной по размеру камеры.
