Так мы провели тот золотой день (однажды все-таки ему пришлось основательно прерваться, чтобы мы с Эдит могли полазать по монастырским развалинам. Обвалившиеся камни, темные углы и запах плесени всегда приводили меня в восторг, хотя я так никогда и не видела привидений.) Потом мы собрали вещи и поплыли вниз по течению домой. Когда мы пересекли Том-Куод,[5] усталые и умирающие с голода (с тех пор как были съедены пироги, прошло довольно много времени), все еще жадно ловя каждое слово мистера Доджсона, уже смеркалось. Наконец он подошел к концу, к тому месту, когда сестра разбудила Алису и ее сон закончился.
Мистер Доджсон умолк. Мы стояли посреди двора перед колледжем, возле тихого фонтана, поверхность воды которого сплошь покрывали листья кувшинок, — и молчали. Мы не могли говорить. В голове моей жили персонажи истории. Мне было грустно. История кончилась, как скоро кончится и мое детство. Мне подумалось, что мистер Доджсон за все время знакомства рассказал нам сотни историй. Но сейчас мне не удавалось вспомнить ни единой подробности хотя бы одной из них. А ведь когда-то они тоже наполняли мое сознание картинками, мыслями — словом, мечтами.
Мне не хотелось, чтобы исчезла и эта история. Не хотелось, чтобы закончился этот день. Мне не хотелось взрослеть.
— Запишите ее, — в конце концов попросила я, когда мы собирались попрощаться и войти в наш дом с приветственным, уютным фонарем над входной дверью. — Запишите ее, пожалуйста, прошу вас.
— Что, моя Алиса? — Мистер Доджсон выглядел растерянным. И еще очень, очень усталым. Его прекрасные, вьющиеся каштановые волосы были взлохмачены более, чем когда-либо, а губы потрескались от солнца. Когда он сильно уставал, асимметрия его глаз становились еще более заметна — левый казался сильнее опущенным книзу.
— Историю… мою историю. Она ведь моя?
— Если хотите.
— О, хочу! Хочу! — Я протянула руку и смело взяла ее, эту историю, полная уверенности, что она предназначалась мне, как была уверена в том, что только я могу быть цыганочкой мистера Доджсона. Не важно, насколько Ина старше меня, она никогда не смогла бы держаться с ним так уверенно, как я. И я знала, что сестра ненавидит себя за это.
— Тогда история — ваша, — сказал мистер Доджсон. — И в определенном смысле детство навсегда останется с вами.
— Именно об этом я и говорю! — Мне даже не верилось, что мистер Доджсон так хорошо понял, что у меня на сердце. Лишь позже я сообразила, что для этого ему достаточно было заглянуть мне в глаза. — Если вы ее запишете, я никогда не повзрослею! Не на самом деле, конечно, но в этой истории. В ней я навсегда останусь девочкой. Вы ее запишете?
— Не знаю… Я постараюсь, Алиса. Но не уверен, что смогу вспомнить все, что рассказывал.
— Конечно же, сможете! Я знаю, что сможете… а если не сможете, я вам помогу!
— Алиса, — перебила меня Ина, беря Эдит за руку. — Нам нужно идти, уже поздно. Вам с Эдит пора в постель, хотя я, само собой, еще не лягу какое-то время… достаточно долго!
— Да-да, — кивнул мистер Дакворт, стуча в дверь. — Было очень приятно, леди. День сегодня выдался исключительный. Надеюсь вскоре снова вас увидеть.
Дверь отворила одна из Мэри Энн, и мистер Дакворт с мистером Доджсоном, прощаясь, сняли свои соломенные шляпы, чуть потерявшие форму после долгого пребывания на солнце.
— Не забудьте! — Я обернулась, чтобы в последний раз увидеть мистера Доджсона.
— Не забуду, — пообещал он, вскинув голову и озадаченно глядя на меня, после чего развернулся и последовал за мистером Даквортом.
Я знала, что моя просьба представлялась ему необычной. Я никогда не просила ни о чем подобном и была не вполне уверена, что мистер Доджсон до конца понял причину моей настойчивости.
Дверь за мной затворилась, прежде чем я успела сказать что-нибудь еще. Я ощутила поднимающуюся во мне панику, но попыталась ее подавить. Ведь наша встреча с мистером Доджсоном вскоре состоится снова. Тогда ему можно будет напомнить еще раз.
— Он не будет записывать эту дурацкую историю, — проворчала Ина, когда мы поднимались по лестнице. Мэри Энн, поскольку уже стемнело, вручила каждой из нас по свече. — До чего ж неучтиво с твоей стороны просить об этом. Ему есть чем заняться в свободное время.
