Взрыв в океане - страница 41

Я не минуты не сомневался в том, что должен буду сделать, а потому взял финку и сунул ее в карман.

Все это время кок молчал, искоса поглядывая на нас. Теперь же он спросил меня по-русски:

— Ты хочешь его убивать?

— Что вы! — ответил я, зная, что Ласковый Питер не знает ни слова по-русски.

— Тогда ты хочешь помирать?

— Нет, не хочу.

— Тогда моя голова ничего не понимает. Лучше тебе не надо ходить. — Он сокрушенно покачал головой, не обращая внимания, что из духовки потянуло гарью.

Я попрощался с ним и попросил не показываться на палубе. Ласковый Питер сказал:

— Кок напуган до смерти. Но ты, наконец-то ты взялся за ум. Я предвидел это, сохранив тебе жизнь. Не медли, мой мальчик, помни, что ты идешь спасать и себя и еще многих достойных людей.

Когда я вышел на палубу, Жак стрелял из автомата одиночными выстрелами, но, увидев меня, прекратил огонь. Фок-мачта, срезанная на высоте полутора метров от палубы, навалилась на грот, готовая рухнуть за борт, но ее не пускали оснастка и еще умелая рука рулевого. «Лолита» шла малым ходом, и рулевой держал ее поперек пологой волны, не давая особенно раскачиваться из стороны в сторону.

— Жак, не стреляй! — крикнул я, подняв обе руки.

Он ответил:

— Перейди на левый борт! Быстро!

Я бросился к левому борту, и Жак дал очередь из автомата. Пригнувшись, я побежал, запнулся за убитого, упал и прополз на животе последние пять метров до пушки.

Когда я очутился за щитом, Жак, ничего не спрашивая, сунул мне в руки еще один автомат (откуда он его взял?!) и проговорил совсем спокойным тоном:

— Стреляй! Теперь уже скоро. Отодвинь предохранитель. Не показывай голову. Укройся за брашпилем!

Мы дружно застрочили из автоматов по палубе, он — по левому борту, я — по правому, не целясь, просто чтобы к нам не могли подойти.

Когда у меня кончились патроны, Жак бросил мне запасной магазин.

В нас не стреляли, видно что-то замышляя. Вдруг я увидел руку на планшире фальшборта: к нам подкрадывались под его прикрытием. Мы открыли огонь, и два матроса полетели за борт. Их никто не стал спасать.

Когда мы переставали стрелять, Жак подбадривал меня:

— Честь и мужество победят, Фома…

На наше счастье, основные силы команды находились в матросском кубрике, и мы никому не давали из него высунуться. Большая часть вахтенных матросов, которым было приказано атаковать Жака, были убиты или ранены. Потерпели неудачу наши враги, когда хотели обстрелять Жака из крупнокалиберного пулемета. Он разгадал их замысел. Пулемет стоял на крыше рубки, замаскированный чехлом под компас. Но оттуда мачты мешали вести огонь по баку. Пулемет стали было переносить на крыло мостика. Жак сбил из пушки и пулемет и часть мостика. Мне было и страшно и в то же время радостно от сознания, что я не оставил товарища в беде, что я сражаюсь за правое дело, против фашистов и что мы держим в страхе такую банду головорезов…

И все-таки мы чуть было не сложили головы на баке «Лолиты». Наверное, Розовый Ганс достал гранаты из оружейного погреба. Внезапно они стали рваться на палубе, но, к счастью, перед нашим укрытием. Щит пушки и брашпиль надежно защищали от осколков. Какой-то головорез бросил гранату с грот-мачты. Жак снял гранатометчика автоматной очередью.

У меня не стих еще в ушах гул от взрыва гранаты, как мы покатились по палубе, сбитые резким толчком. Грот-мачта с треском полетела за борт, лопались снасти, что-то трещало, ухало. Когда мы с Жаком поднялись, то увидели, как из кубрика хлынули матросы, сшибая друг друга, топча ногами упавших. Они бросились к шлюпкам. Напрасно капитан, надрываясь, кричал в мегафон и рында призывала занять места по водяной тревоге.

«Лолита» медленно уходила кормой под воду…

…Две шлюпки, набитые до отказа, отходили от борта.

По какой-то случайности на корме при взрыве мины уцелел баркас и на него шла посадка. Двое с автоматами сдерживали напор обезумевшей команды. К ним яростно пробивался Розовый Ганс. Несколько раз его отбрасывали назад, сбивали с ног, топтали, он вскакивал, врезался в ревущую толпу, нанося удары вымбовкой по головам матросов. Наконец ему удалось пробиться к автоматчикам, и те пихнули его в баркас.