– Очень рада, что засада не удалась, – сказала она. – Я люблю тебя в любом облике и не могла допустить, чтобы ты пострадал.
– Но теперь я не могу тебя съесть, – не без сожаления сказал принц.
– Но почему, любовь моя? – спросила она.
– Потому что драконовские законы требуют поедания невинной принцессы, а ты свою невинность утратила.
– Как? – воскликнула девушка, не припоминавшая за собой ничего подобного.
– Видишь ли, – пустился он в объяснения, – невинность именуют еще и девичьей честью, а выдав мне засаду, устроенную твоим отцом, ты поступила не совсем честно по отношению к нему. Выходит, что ты, в некоторой степени, утратила честь, а стало быть, и невинность.
Столь неслыханная щепетильность в вопросах чужой чести повергла бедняжку в восторг.
– Конечно, ты прав! – сокрушенно воскликнула она. – Теперь, после твоего разъяснения, я и сама чувствую себя порочной, хотя, боюсь, повторись случившееся, я поступила бы точно так же. Прости меня, любимый, и поверь, что я хотела только добра.
– Вообще-то, может, оно и к лучшему, – философски заметил дракон, почесав за ухом кончиком хвоста. – Дело в том, что я все равно не мог бы тебя съесть.
– Но почему?
– Дело в том, что я люблю тебя так же, как и ты меня.
А по всем драконовским законам это так постыдно, что в родную Драконию мне теперь лучше рыла не совать.
– Прости еще раз, – с сочувствием промолвила она. – Боюсь, что мы с тобой в одинаковом положении: меня тоже не ждут дома с распростертыми объятиями.
Что же нам делать?
– Думаю, нам не остается ничего другого, как пожениться и жить вместе долго и счастливо, – с печалью в голосе откликнулся он.
– Но, будучи в человеческом облике, я не могу стать женой дракона, – возразила она. – Кроме того, мне трудно представить себе, как можно жить на отдаленном острове, без замка и слуг.
– А ты уверена, что не хочешь вернуться в свой замок? – поинтересовался он. – Там, может быть, и не слишком весело, но зато он со всеми удобствами.
– Какое уж тут возвращение: батюшка не простит, что я выдала его засаду, а матушка велела мне и носа не казать на ее половину.
– Вообще-то, у меня в запасе осталось еще два превращения, – сказал принц после размышления. – С их помощью я мог бы придать нам одинаковый облик. Как ты смотришь на перспективу стать драконессой?
– Мне бы не хотелось есть людей. Не могли бы мы стать не столь свирепыми существами, скажем, единорогами?
– Тебе нравятся единороги? – удивился он.
– Естественно. Как и всем невинным девушкам.
– Решено: мы оба превращаемся в единорогов. В этом облике нас никто не узнает, и мы сможем спокойно жить здесь, на острове Аяте Бя Люблю.
– Я тебя тоже! – пылко воскликнула она.
Принц немедленно привел в действие чары и обернулся великолепным – ни дать, ни взять ночной жеребец с рогом на лбу – единорогом, а она прелестной, очень похожей на ночную кобылицу Нектарис, едино… скажем, единорожицей. С тех пор они жили долго и счастливо, а над островом никогда не случалось бурь, ибо их любовь делала все дождики мягкими, а облака – кудрявыми, даже если они хотели быть другими.
***
– Ну, как? – спросила Чекс после прогона сладкого сна. – Устрашит эта история Тучную Королеву?
Ночной жеребец неуверенно потряс гривой.
– Трудно сказать, у нас совершенно нет опыта работы с таким материалом. Возможно, тебе стоило бы поговорить с дневными кобылицами.
– Не думаю, – возразила Чекс. – Ведь данный случай относится к реверсивной психологии.
– Тучную Королеву приводит в ярость любое противодействие. Кроме того, чужая радость ей в гадость, а всякая сладость – горше горького, – заявил Гранди. – На нее это должно подействовать.
– Будем надеяться, – сказала Чекс. – Давайте попробуем. А я хочу поблагодарить тебя, Троян, и твоих сотрудников. Поработали все здорово, и не их вина, если наша затея не увенчается успехом.
– Отнеси этот сон Тучной Королеве, – велел жеребец кобылке Нектарис. – Посмотрим, каков будет эффект.
Нектарис прикоснулась носом к капсуле со сном (та тут же растаяла), подскочила и взмыла вверх прямо сквозь крышу съемочного павильона. Затем растаял и сам павильон.
