Скажем, гоблины пригрозили в случае отказа Че убить их всех, включая Глоху с Электрой. Соглашаться Че не хочет, а отказаться не может из страха за них. Коли так, им лучше поскорее отсюда убраться.
Но причем тут вопрос о ней и Дольфе: Дженни ведь прекрасно знала, что его решать не Электре. Или дело в том, что решение насчет Че тоже принимать не ему, потому как он передал это право Джеини? Нет, не больно-то все клеилось.
Однако, возможно, дело обстоит сложнее: тут имеет значение не угроза, а какой-то другой фактор. Годива не похожа на тех, кто нарушает уговоры, а ведь сделай она что-то дурное с Глохой и Электрой, получилось бы именно так. Более того, у Электры складывалось впечатление, что, пусть неохотно, Годива и вправду освободит Че в случае его отказа остаться с Гвендолин.
Но в таком случае почему он – да и Дженни тоже – уклоняется от прямого ответа, несмотря на осаду. Даже если Че согласится остаться, его, вполне возможно, не будут удерживать в горе, ибо слово кентавра крепче любых уз. Откажется – тоже освободят. По всему выходит, что ему прямой резон не тянуть, а покончить с этим делом быстрее. Но он не спешил – как и Дженни.
Не в состоянии придти к какому-либо выводу, Электра покачала головой.
– Ладно, – сказала она. – Мы доложим обо всем Чериону.
– Правильно, – одобрила Годива. – Не забудьте рассказать ему о наших союзниках. Сухопутные драконы тоже скоро подойдут.
Чем дальше, тем худший оборот приобретало это дело.
Проделав обратный путь, Электра и Глоха выбрались на дневной свет и, щурясь, поспешили в лагерь крылатых чудовищ. Их поджидали Черион, Чекс, принц Дольф и принцесса Нада в человечьем обличье. Выглядели они мрачно.
– Все так запутано, – уныло сообщила Электра, – Они вроде бы и не удерживают Че, но и не отпускают.
Хотят, чтобы он согласился стать спутником Гвендолин, дочери Годивы. Он пока не решил.
– Решение, принятое в плену, не будет иметь никакой силы, – сказал Черион. – Че это прекрасно знает.
– Наверное, но там все запутано еще больше. Он отказался выбирать и передал это право Дженни, а та еще не пришла ни к какому мнению. Вроде бы они отпустят его, если откажется, и будут хорошо обращаться с ним, если согласится. Эта Гвендолин, похоже, ему нравится.
Но он колеблется.
– Будешь колебаться, когда вокруг тебя орды гоблинов, – поскрежетал зубами Черион. – Но ничего, мы с этим разберемся.
– Тут тоже не все так просто, – вздохнула Глоха, – у них полно союзников.
– Неужто гоблины сумели объединиться?
– Если бы гоблины. На их стороне Цветочные эльфы, свинопотамы, наземные драконы. И даже.., наги.
– Что? – воскликнула потрясенная Нада.
– Твой брат Налдо сейчас в горе, – скрепя сердце сказала Электра. – В силу какого-то древнего договора, все наземные чудовища обязаны поддерживать друг друга в борьбе с крылатыми.
– Мои родичи! – ужаснулась Нада. – Я совсем забыла про этот договор.
– А он действительно существует? – спросил Черион.
– Да, хотя к нему не обращались веками. У нас с гоблинами вражда, из-за этого я и обручилась с Дольфом.
– Похоже, – покачала головой Чекс, – мы попали в затруднительное положение.
Электра глубоко сочувствовала им всем. Уж она-то про затруднительные положения знала не понаслышке!
То, что гоблины не только вознамерились удержать Че, но и призвали на помощь народ Нады, совершенно ошеломило Дольфа. Помимо всего прочего, это означало, что в случае очередной атаки силы Чериона выступят против союзников замка Ругна. Нада – он это прекрасно видел – пребывала в полнейшей растерянности. Ему хотелось приободрить ее, но как это сделать, у него не имелось ни малейшего представления.
– Надо провести разведку, – угрюмо промолвил Черион. – Наземных драконов желательно засечь на марше.
– Это точно, – согласилась Чекс и направилась к прогалине, использовавшейся в качестве взлетно-посадочной полосы.
– Я с тобой! – воскликнула Глоха.
Дольф не знал, что и делать: то ли превратиться в кого-нибудь летучего и отправиться на разведку, то ли остаться и попробовать утешить Наду. Он повернулся и увидел, что Нада плачет в объятиях Электры. Его это задело, хотя Дольф и знал, что Электра способна к искреннему сочувствию как никто другой. И он решил лететь с кентаврами.
